– Мы пришли не пререкаться с вами,- оборвал Макаров,- а просить о помощи.
– Бунтарям, не подчиняющимся приказам правительства, да плюс к этому дезертирам, никакой помощи не оказываю и оказывать не собираюсь. Можете итти, – заявил консул.
– Вы обязаны помочь… – заметил я.
– Я вам ничего не обязан и разговаривать с вамп дальше не желаю! – взвизгнул вдруг консул. – Предлагаю оставить меня в покое, иначе будут приняты другие меры…
– Нас не запугаете, мы не из трусливого десятка, – сказал Макаров.
Консул заметно побледнел, нажал кнопку электрического звонка, и в кабинет вбежали три швейцара и четверо штатских.
– Вывести их! Арестовать немедленно!- крикнул консул.
Швейцары двинулись на нас, стремясь схватить за руки.
– Прочь, холуи продажные! – гаркнул на них Попов, угрожающе подняв кулак.
Они остановились, и мы тут же с руганью вышли из консульского кабинета.
Простившись с Поповым, мы с Макаровым поехали в Аарау. Не успели выйти из вагона, к нам подошли два жандарма и велели следовать за ними.
В жандармском управлении у нас спросили пермиссьоны.
– У нас нет пермиссьонов, – ответили мы.
– Кто вам разрешил ехать по железной дороге без пермиссьонов?
– Мы не солдаты и не заключенные, а вольнонаемые рабочие, поэтому нам никаких пермиссьонов не надо, – сказали мы.
– Вы не имеете права разъезжать по стране, – заявили жандармы.
Нас тщательно обыскали. Отобрали деньги, даже сигареты п спички. Сняли ботинки, брюки и гимнастерки, оставив в одном нижнем белье. После этого посадили в одиночные камеры.
Просидели мы здесь двенадцать суток, испытав все «прелести» швейцарской тюрьмы.
На тринадцатый день утром мне принесли одежду и приказали собираться. В канцелярии жандармерии я встретил Макарова. Вид его напугал меня. Он оброс бородой, воспаленные глаза ввалились.
Получив какпе-то бумаги, жандармы довели нас до трамвайной остановки. Макаров с жандармом сел в один трамвай, а я – тоже с жандармом – в другой.
Мой спутник привез меня в Рейнах, доставил в контору фирмы, в которой я работал, и сдал хозяину под расписку.
Отобранные у меня при аресте деньги вернули за вычетом двадцати шести франков, которые были удержаны жандармерией за «квартиру п питание» по два франка в сутки…
Наконец я вернулся к товарищам. Встреча с ними доставила мне большую радость. Они собрали денег на усиленное питание и предложили отдыхать до тех пор, пока не поправлюсь.
Через несколько дней мы прочли в газетах, что в Берн приехала советская миссия в числе тринадцати человек, во главе с полномочным представителем. Вечером мы созвали собрание и рассказали товарищам о новостях, прочитанных в газетах. Решили послать одного человека в полпредство просить материальной помощи.
