– Бушико говорит, что Ленин насильным путем взял власть у Керенского, – рассуждал один из солдат. – Да как же так? Керенский-главный правитель, у него вся власть и армия в руках, а Ленин приехал один и власть захватил! Тут что-то другое. Один власть не возьмешь. За Лениным, наверное, рабочие, солдаты и мужики пошли, – вот он и взял власть. Солдаты тоже не дураки, знают, за кем итти.
– Неужели это правда, что помещичью землю всю мужикам задарма отдали? – спросил другой солдат.
– А ты верь! – ответил ему какой-то неверующий Фома. – Этого никогда не будет. Помещики землю не отдадут. Что они без земли будут делать? Только и живут ею: сдадут нашему брату в аренду втридорога, да и поплевывают себе в потолок…
– Теперь, пожалуй, и отдадут… -раздумчиво произнес первый солдат. – Раз царя спихнули, Керенского тоже, – это что-нибудь да значит…
– Теперь в каждой деревне есть солдаты с фронта и все с винтовками, – сказал кто-то, – вот и взяли помещиков в переплет…
– Эх, домой бы поскорее вырваться! – послышался возглас.
Собеседники смолкли, перенесясь мыслями в родные края.
*
В воскресенье Оченин и Станкевич пришли навестить меня и Макарова. Мы отправились в деревню посидеть в кафе. Время было дообеденное, и в кафе народу оказалось немного. Французы больше бывали здесь по вечерам, а русские и канадцы – после обеда.
Поделившись впечатлениями о своем житье-бытье на новом месте, мы снова заговорили о побеге в Швейцарию. Эта мысль не давала нам покоя. Собранные нами сведения мало сулили надежд на благополучный побег. Поэтому было решено переговорить с Андреем Крылковым.
В условленный день Макаров, Крылков и я пошли в деревню, там ожидал нас Оченин и Станкевич. Последний сообщил нерадостную новость: у него открылась старая рана на ноге, что сильно мешает ему в ходьбе.
Сначала были самые невинные разговоры, а потом мы незаметно перешли к делу. Осторожно мы спросили Крылкова о неудачном его побеге. Он поведал нам все свои похождения: где и как он шел, как попался в руки пограничникам. Подвыпив, Крылков сказал, что скоро снова пойдет в Альпы. Но на этот раз он собирается итти один. На вопрос Оченина, не возьмет ли он его с собой, Крылков ответил отрицательно. На этом закончился наш разговор, мы скоро разошлись.
Общаясь с солдатами других национальностей, изредка заглядывая в газеты, мы знали о положении в России несколько больше, чем многие остальные наши лагерники, и старались рассказать им, что знали. Солдатам такие беседы нравились. Они жадно слушали и все тесней сближались с нами. Это заметили капитан Бушико и его помощник Дюбуа. Они стали больше обращать внимания на нас, старались войти к нам в доверие. При встречах вели разговоры о России, пытаясь узнать наши симпатии, взгляды. Мы догадались, в чем дело, поняли заигрывание офицеров и держали, как говорится, ушки на макушке.
