— Секретом легче поделиться с посторонним, — так же, шепотом, произнес он.
— А ты всего лишь посторонний, Мэк?! — с неожиданной болью и переходя вдруг на «ты», выдохнула она.
Мэк медленно повернулся к ней, и она со всей очевидной неизбежностью поняла, что сейчас он ее поцелует. Поняла и ждала этого поцелуя, как вожделенного избавления от боли и метаний. Все исчезло — прошлое и будущее, — все! Остались она и Мэк. И когда он приблизился к ней, Тедди не сомневалась, что именно так и должно было случиться — Мэк, она и всепоглощающее желание, — чтобы только так и было всегда…
Она ждала поцелуя, а он лишь легко-легко коснулся ее губ своими, будто пробуя на вкус, будто ожидая, не передумает ли она, и давая ей возможность передумать. Но разве могла бы Тедди отказаться от ожидаемой сладкой муки — ощущать его жар, самой пылать ответным огнем и молить его, чтобы он утешил наконец всепожирающее пламя неутоленной страсти?
Она положила ладони ему на грудь и провела по ней, заставляя напрягаться все мышцы и тут же снимая напряжение нежным поглаживанием — безмолвным уверением: я рядом и я никуда не уйду… Под ее рукой гулко билось его сердце, уговаривая и умоляя каждым ударом: будь! со мной!..
Он снова коснулся ее губ — вопросительно и бережно, и она, желая положить конец сомнениям Мэка, запустила пальцы в густую черноту волос; лаская, притянула к себе его голову и сама поцеловала так, как — знала — хотели они оба. И обоюдная жажда победила неуверенность, поглотила ее без остатка…
Его руки и губы творили чудеса. Обнимая, прижимая ее к себе — все жарче и все теснее, — он блуждал ладонями по всему ее телу, и оно таяло, уступая и подчиняясь их жаркой умелости. Маечка давным-давно была снята и отброшена в сторону. Мэк уложил Тедди на ковер и сам опустился рядом, без устали целуя каждую клеточку ее тела: уголки рта, лоб, виски и снова — рот, фарфоровую раковинку уха, изгиб шеи… Ничего похожего прежде она не испытывала и с острым наслаждением отдавалась новому опыту.
Поцелуи опускались все ниже, и вот уже губы Мэка сомкнулись вокруг нежного розового соска. Тедди не удержалась и застонала. А может, это был стон Мэка… или их обоих…
Ей не терпелось почувствовать его всего, и Мэк, угадав это нетерпение, слегка отстранился — ровно настолько, чтобы дать ей возможность расстегнуть пуговицы на его рубашке и вытащить послушную хлопковую ткань из плотно обхвативших бедра джинсов. Тедди жадно вдыхала терпкий мужской запах и не могла им надышаться. Она обняла Мэка за плечи и прижалась к нему почти вплотную, упиваясь гладкостью кожи и колючестью черных завитков на могучей груди, сталью мускулов и их отзывчивостью на ее прикосновения. На какое-то мгновение осколок сомнения вновь пребольно кольнул сердце Тедди:
