«Перемен — требуют наши сердца!» — поставил он в известность пассажиров.
«Перемен — требуют наши глаза!» — не дождавшись ответной реакции от тупо уставившегося в окна люда, уточнил солист группы «Кино».
Хотелось бы. Но откуда им взяться? Переменам–то.
«Перемен! Мы ждем перемен!» — начала подпевать про себя я, покидая маршрутку и заранее зная, что от прочно засевшей в голове песни уже не избавиться.
Щедрый дождь грязных брызг из–под колес иномарки окатил меня с ног до головы и стал последней каплей в чаше терпения. Плюнув на поруганную диету, я на последние деньги отоварилась в ближайшем ларьке отвратительно калорийными продуктами и отправилась домой.
Моя дорога лежала через парк, по виду напоминавший заповедник для маньяков. Угрюмые тополя перемежались с чахлыми рябинками. Центральную дорожку осаждали заросли кустарника, разглядеть сквозь которые что–нибудь даже при полном отсутствии листвы было невозможно. Гравий настораживающе скрипел под ногами. Картина становилась еще более удручающей в спускающейся на город темноте. Редкие фонари даже не делали попыток исправить положение тусклым освещением. Но пять с половиной лет — достаточный срок, чтобы привыкнуть к чему угодно. Не доверяйте первому впечатлению. Никакого криминала, в отличие от центрального городского парка, здесь отродясь не водилось. Но некоторым его подобием наша лесопарковая зона все же могла похвастаться.
Первая достопримечательность — тихий наркоман Леша, который при ограблении очень вежливо и интеллигентно просил отдать какую–нибудь вещь. Опытные жертвы, подвергавшиеся разбойному нападению не в первый раз (к незнакомым людям он стеснялся подходить), отдавали имущество без боя. На следующий день сердобольная бабушка горемыки с многочисленными извинениями все возвращала. Обеспеченные родители, постоянно мотающиеся по загранкомандировкам, раз в год обязательно сдавали неразумное дитятко в хорошую лечебницу. Лечение стоило дорого, но все же обходилось дешевле, чем оплата Лешиных подвигов и потраченные нервы. Правда, результатов оно не приносило.
Вторая достопримечательность — эксгибиционист, пожелавший остаться неизвестным. В зависимости от времени года на нем поверх фривольного белья были накинуты либо шубка, либо плащик по последней моде. Вот и сейчас он ненавязчиво терся невдалеке, робко выглядывая из–за пушистой елочки. Завистливый вздох вырвался из груди, когда я разглядела очередную новинку гардероба. Белое пальто, украшавшее сегодня нашего маньяка, приковало меня в прошлую субботу к витрине центрального универмага почти на час. Но чтобы его купить, на три месяца мне пришлось бы отказаться от еды, ходить на работу пешком и задолжать значительную сумму ЖЭКу.
