Чингизов и Рустамов встали.
— Останься, Октай, — остановил его полковник Любавин. — Нам с тобой еще нужно подумать, крепко подумать о самом главном.
— Ну, главное у нас есть, Анатолий Константинович. Мы идем по горячим следам.
— Лейтенант Денисов, кстати, еще не пошел по горячим следам. Пойди-ка переговори с ним, обдумайте план действий, чтобы на этот раз не получилось, как с Акопяном. Сейчас ошибки и просчеты должны быть исключены. А потом возвращайся ко мне.
Чингизов вышел из кабинета Любавина и вызвал к себе Денисова. Разработанный им план был таков: начать все с той же водной станции. Если встреча неизвестной блондинки с Василием Кокоревым близ водной станции не была случайностью, то, может быть, там о ней что-нибудь знают. Условившись, что при первой же необходимости Денисов даст знать и получит в помощь оперативников, Октай вернулся в кабинет Любавина.
— Так вот, — продолжал Любавин начатый разговор. — Допустим, что мы уже знаем или узнаем в ближайшее время, кто был у Азимова в квартире и кто, видимо, обладает фотокопией его работы. Я бы сказал, обладал, но пока не ручаюсь, что фотокопия уже пошла по ее преступному назначению. Известно, что самое трудное для диверсантов, действующих в нашей стране, переправлять свои шпионские сведения и материалы. Это подчас гораздо труднее, чем их добывать. Но, повторяю, не это главное. Главное — кто навел этих людей на Азимова, кто в институте следит за ходом его работы, а может быть, и не только его, кто может продолжать нам угрожать даже тогда, когда мы возьмем агентов. Они ведь могут и не выдать того, кто в институте. Больше того, они могут его и не знать. И так бывает, когда действуют не шпионы-одиночки, а группы. А судя по тем показаниям, которые мы получили из Ленинграда, здесь действует именно группа под условным названием «Октан». Так кто же окопался в институте?
— Анатолий Константинович, мы хотели предпринять проверку штата института, — заметил Чингизов.
— Не только хотели, но и предприняли, — сказал Любавин. — Надеюсь, ты не в обиде, что я начал это без тебя. Ты был достаточно занят, а у меня выкроилось время и я просмотрел сотню личных дел, разумеется, выборочно. Я сразу отбросил тех, кого мы с тобой отлично знаем еще с военных времен. Эти люди — золотой фонд нашей техники и науки. И знаешь, что я тебе скажу, Октай? Я иногда жалею, что я чекист, а не писатель. Нет, нет, — улыбнулся. Любавин, заметив недоуменный взгляд Чингизова. — Не думай, что я недооцениваю колоссальной важности нашей работы, не думай, что я могу отказаться от нее хоть на час, хоть на миг, пока я знаю, что у нашей страны есть враги. И все-таки…
