Чингизов густо покраснел. Это, действительно, был промах, и ему было стыдно перед своим учителем. Любавин, видимо, заметил это, но виду не подал и продолжал:
— Рано делать какие-либо выводы, но один вывод можно сделать сейчас. В квартире Азимова побывали не просто воры. Это шпионы, и у нас с вами сейчас должна начаться настоящая работа, причем работа быстрая и точная. Вы вправе спросить, почему я, сказав, что выводы делать рано, все-таки делаю вывод о том, что это вражеские лазутчики. Сейчас поясню.
Полковник Любавин подошел к сейфу, открыл его, вытащил тоненькую папку и, раскрыв ее, прочитал: «… Мне известно также, что перед группой „Октан“ была поставлена задача активизировать свою деятельность и, в частности, оперативно добыть все сведения, касающиеся деятельности Советабадского научно-исследовательского института и его ведущих инженеров Азимова, Галицкого и Меджидова. В другие подробности шеф меня не посвящал, так как это было за пределами моих интересов. Меня интересовали авиаконструкторы и артиллеристы. Октановцы их смежники. Именно поэтому шеф рассказал мне то, что я вам сейчас сообщил. Другими сведениями о группе „Октан“ и ее составе я не располагаю».
Полковник Любавин закрыл папку, запер ее обратно в сейф и, снова усевшись за свой стол, продолжал:
— Это показания агента Станислава Годлевского, он же Сергей Васильев, — американца польского происхождения, что одно и то же, заброшенного к нам три месяца назад и задержанного нашими органами в Ленинграде. Теперь вам ясно, товарищ майор?
Чингизов молчал. Он знал манеру своего начальника и ожидал, что вслед за этим «ясно» последуют лаконичные пояснения и четкие выводы.
И, действительно, полковник Любавин, помолчав несколько секунд, продолжал:
— Так вот, Октай, что мы имеем? Многое. Мы уже знаем, что в Советабаде действует целая группа, имеющая свое условное название, а следовательно, имеющая, как полагается в настоящей группе, резидента, агентов, явки, средства связи. По-видимому, они после долгого бездействия получили, так сказать, боевое задание и приступили к активным действиям. Из трех названных Станиславом Годлевским инженеров в Советабаде сейчас только Азимов. Галицкий пять месяцев, — Любавин бросил взгляд на календарь, — и двадцать два дня находится в Киеве, а Меджидов третий месяц в больнице: у него инфаркт. Значит, объект «Октана» — Азимов. Какой ты из этого делаешь вывод, Октай?
— Что шпионы получили задание овладеть работой Азимова и что они начали выполнять это задание.
