Вилли Пуур доложил Фоттхерту, что ему пришлось убрать не в меру любопытного хозяина «Астории».
— Зачем тебе это было нужно? — поморщился Фоттхерт. — Ведь все равно он утром взлетел бы в воздух вместе со всеми своими клиентами.
— Да, но до утра он мог донести на нас в советскую комендатуру!
— Ты прав, — согласился Фоттхерт. — Тогда вот что, поднимись-ка наверх и позови сюда Виттенберга, если он еще не совсем пьян и будет способен понимать то, что ему скажут.
Виттенберг спустился вниз почти трезвым. Фоттхерт объяснил ему, чтобы рано утром пошел к советскому коменданту и рассказал ему, что двое советских офицеров, напившись в «Астории», проходили мимо его дома. В это время их нагнал владелец «Астории» Отто Шмигельс и начал у них что-то требовать. Тогда один из советских офицеров ударил его ножом, а потом, видимо, испугался и забежал к нему, Виттенбергу, во двор. Второй тоже забежал, здесь они начали спорить, и в результате один офицер застрелил другого и куда-то скрылся. А сам, мол, побоялся идти ночью в комендатуру и вот сейчас пришел об этом заявить.
— Эту историю надо рассказывать громко, чтобы ее услышал не только военный комендант, но и все немцы, которые часами толкутся в комендатуре. Кстати, на обратном пути ни в коем случае не заглядывать в «Асторию». Вилли Пуур останется пока у тебя до особых распоряжений. Ты все понял? — спросил он Виттенберга.
— Понял, — вздохнул Карл Виттенберг. Он был труслив, хотя немало послужил гестаповцам, и теперь, когда дела сложились для фашистского рейха плохо, он чувствовал себя очень неуверенно, и единственное, о чем он мечтал, — это быть в покое и одному потягивать свой любимый шнапс.
— Через час передашь по рации Ренау, что «береговая операция» начата успешно, «восемнадцатый» и «Вест» (это была условная кличка Боба Кембелла) вышли в путь, — приказал Фоттхерт Пууру.
— Хорошо, — буркнул Вилли, — только не заставляйте меня здесь слишком долго отсиживаться. Я сдохну со скуки в этом подвале.
— Не сдохнешь, Вилли. Карл развеселит тебя, У него есть еще неплохой запас шнапса. Не так ли, старина?
— Ах! Запасы мои подходят к концу, — вздохнул Виттенберг.
— Ничего, ничего, поделись с Вилли, он хороший немец, — миролюбиво заметил Фоттхерт. — А теперь проводи нас через твой ход на пустырь.
