– Джерард флиртовал со мной, – повторила Маджента. – И не он один. Мужчины вечно обращают на меня внимание, и я не могу этому помешать.
– Они рады бы оставить тебя в покое, но ты влечешь мужчин к себе, как цветок привлекает пчелу, – с кривой усмешкой заметил Андреас, бросая взгляд на ее обнажившееся бедро.
– И что ты намерен предпринять? Запереть меня, а ключ выкинуть? – Когда он не ответил, она добавила: – У тебя собственнические замашки, Андреас.
Может, поэтому они и расстались? Может, он слишком ее ревновал, и она, не выдержав, послала его к черту? Или все-таки дело в том, что в те времена она мечтала о карьере в модельном бизнесе, а он был против?
– Даже если так, не стоит меня в этом винить, – процедил сквозь зубы Андреас.
– Разве я виновата в том, что у меня такая внешность? К тому же ты сам нарядил меня сегодня. Да и к тебе женщины слетаются словно пчелы на мед.
– Это твой способ вернуться к тому, на чем мы остановились, когда нас прервал Джерард?
– Мы ни на чем не останавливались, – отрезала Маджента.
Не стоит даже думать о том, чтобы снова лечь с ним в постель.
– Как скажешь, – протянул он и до конца по ездки больше не произнес ни слова.
Андреас снял пиджак, ослабил узел галстука, расстегнул несколько пуговиц на рубашке и спросил:
– Хочешь выпить чего-нибудь на ночь?
– Нет, – покачала головой Маджента, осознавая, что если бы они не наткнулись на Джерарда, то занимались бы сейчас безудержным сексом. – Я поднимусь наверх и немного почитаю. Ты не сочтешь меня назойливой, если я попрошу у тебя Байрона?
– Ты неисправимый романтик, – усмехнулся он.
Она не ответила. Ей очень хотелось спросить, каким образом книга оказалась у него, но момент, похоже, был неподходящий.
– Возьми, – разрешил Андреас, отворачиваясь.
Пожелав ему спокойной ночи, Маджента на негнущихся ногах поднялась по лестнице. Она хотела Андреаса, а он ее презирал. Возможно, он презирал и себя за то, что желает ее. Встреча с Джерардом напомнила ему о том, какой распущенной она была, и он легко отказался от того, о чем говорил на танцполе.
Маджента сомневалась, что в прошлом она вела себя неподобающе. Ведь для нее всегда существовал только Андреас. Она была уверена в этом так же, как в том, что день сменяет ночь.
Байрон стоял на том же месте, на котором она оставила его в тот день, когда нашла записку, – между томом Диккенса и биографией Уинстона Черчилля.
Стараясь не смотреть на огромную кровать, Маджента постаралась сосредоточиться на поэзии и не представлять себя обнаженной на королевских размеров ложе, да еще вместе с Андреасом.
