Затем кто-то позвал ее по имени, и он понял, что ему не привиделось. Это действительно была она. Маджента Джеймс. Девушка, которой Андреас однажды чуть не принес в жертву свое сердце и свою жизнь.
Она смотрела через плечо, слушая, как ей что-то говорит пожилой мужчина, скорее всего, хозяин бара. Услышав немного напряженный смех Мадженты, Андреас жестко усмехнулся.
В последний раз он слышал этот смех в тот день, когда она обвинила его в том, что он препятствует ее блестящей карьере. И вот теперь эта гордячка, мисс Джеймс, разливает напитки в винном баре. Андреас еще раз усмехнулся. Похоже, следующие несколько минут доставят ему огромное удовольствие.
Встав с места, которое он в буквальном смысле слова добыл с боем, он позволил своему любопытству провести его сквозь толпу пятничных гуляк к стойке, за которой она работала.
– Привет, Маджента.
На Мадженте было простое черное платье. Единственным цветным пятном являлся черно-красный галстук на шее. Услышав голос Андреаса, она напряглась.
Встреча была неизбежна. Однако Маджента оказалась не готова к тому, какой эффект окажет на нее этот глубокий, густой, как шоколад, голос.
– Андреас… – пролепетала она, встретив его не мигающий взгляд.
Сапфирово-голубые глаза достались ему от матери-англичанки. Надо же, как легко она это вспомнила! Мозг ее лихорадочно работал, пытаясь вспомнить еще что-нибудь. Что именно произошло между ними? Память ничего не подсказывала, но у Мадженты возникло ощущение, что они расстались на недружественной ноте. Весьма недружественной.
– Вот это сюрприз, – сухо проговорил Андреас. – Насколько понимаю, для нас обоих.
Ухоженные волосы Андреаса блестели как вороново крыло. Выглядел он крупнее, шире в плечах и суровее, чем она помнила. Шесть лет назад это был молодой человек, а сейчас перед Маджентой стоял мужчина в расцвете сил. Командные нотки в его голосе говорили о том, что он многого добился.
– Должен признаться, – продолжал Андреас, не догадываясь о том, что вызвал сумбур в ее мыслях, – я не ожидал найти тебя в месте, подобном этому.
Его почти незавуалированный цинизм заставил ее воздержаться от комментариев. Маджента трудилась в баре всего два вечера в неделю. Еще она работала наборщицей, и ее ожидало повышение.
Желание восстановить те месяцы ее жизни, которые она не могла вспомнить, было сильнее чувства гордости, поэтому, преодолев страх, она отважилась спросить:
– А где… где ты собирался меня найти?
Уголок его рта дернулся вниз.
