И меня направили в сибирскую дивизию, которой командовал полковник Моисеевский, человек еще молодой и без предрассудков. Приняли!..
* * *
— Братцы! Что же это деется? Баба — командир! Пропали!..
— Да чтоб мы, сибиряки, да подчинялись бабе! Да ни в жизнь!..
— Была б там баба. А то девчонка. Пигалица.
— Цыц, мазурики! Чего попусту глотки рвете? Тут надо в аккурате. По начальству. Пиши заявление. Дескать, нету на то нашего никакого согласия.
— Э, братцы, коллективно нельзя, это ж вам не колхоз. И не заявление это называется, а рапорт.
— Какая разница! Пиши всяк от себя.
Бунт. Буря в стакане воды. Над «мазуриками» верховодит дед Бахвалов, самый старый пулеметчик в дивизии. Бывший чапаевец. Таежник, медвежатник. И сам он похож на медведя. А бородища — хоть траншею подметай.
Ко мне в землянку ввалился командир стрелковой роты старший лейтенант Рогов, человек пожилой, интеллигентный, славный. Бывший учитель.
Кивнув головой на дверь, спросил:
— Слышишь?
— Слышу. Не глухая.
Он подивился моему видимому спокойствию.
— Митингуют, как в гражданскую. Что ж ты мер-то не принимаешь?
— Да какие же тут могут быть меры, Евгений Петрович?
— Выйди. Рявкни. Покажи характер.
— Так мне же их все равно не перекричать.
— По-твоему, это нормальное положение?
— Положение ненормальное. Реакция нормальная. Лучшего я и не ожидала. О, если б вы только видели, как меня принимало высокое начальство в трех дивизиях… А с солдата взятки гладки.
— Да ведь можно в это дело комбата подключить и даже командира полка. Наказать одного-двух зачинщиков, чтоб другим было неповадно.
— Хорошенькое начало для командира, — невесело усмехнулась я. — А дальше что? Опять просить няньку?
— Так ведь надо же что-то делать, милая ты моя! Это же черт знает что такое! А что будет в наступлении?
— В наступление нам не завтра, Евгений Петрович. Обойдется. Накричатся, напрыгаются и утихомирятся. Видите ли, я верю в железную силу приказа. Не дураки же они, в конце концов, поймут, что никаким способом им от меня не отбояриться. Привыкнут.
— Да, ты, пожалуй, права. Командира себе не выбирают. Какой достался, с таким и воюй. Но их тоже надо понять. Предшественник-то твой Богдановских был настоящий богатырь. Дорого продал жизнь: семерых уложил на месте. К тому же он их земляк. Они ему очень верили. Трудно тебе будет после Богдановских. Трудно, но не невозможно. Все зависит от тебя самой. Как себя поставишь, так и будет.
— Я это знаю, Евгений Петрович.
