— Благодарю вас, — ответил я, — я пришел сюда не покупать. Я мало смыслю в орхидеях, — прибавил я в виде пояснения, — за исключением некоторых видов, встречавшихся мне в Африке, и вот этой, — я похлопал по жестяному ящику, который держал в руках.
— Мне очень хотелось бы услышать что-нибудь об африканских орхидеях, — сказал он. — Что у вас в этом ящике, растение или цветы?
— Всего один цветок. Он принадлежит не мне. Один из моих африканских друзей просил меня… впрочем, это длинная история, которая вряд ли будет интересна вам.
— Напротив. Судя по величине, это должно быть стебель или побег Cymbidium[14].
Я отрицательно покачал головой.
— Это не то название, которое упоминал мой друг. Он назвал этот цветок Cypripedium.
Молодой человек был чрезвычайно удивлен.
— Один цветок Cypripedium во всем этом большом ящике? Должно быть, это очень большой цветок.
— Да, мой друг говорит, что это самый большой цветок, какой когда-либо находил. Он имеет около двадцати четырех дюймов[15] в поперечнике.
— Двадцать четыре дюйма в поперечнике! — воскликнул молодой человек с видом крайнего удивления. — И притом Cypripedium! Сэр, вы, вероятно, шутите?
— Сэр, — ответил я с негодованием, — вы хотите сказать, что я лгу? Впрочем, может действительно оказаться, что этот цветок другого семейства.
— Во имя богини Флоры[16], покажите мне его поскорей! Я начал открывать ящик. Он уже был наполовину открыт, когда к нам подошли два других джентльмена, которые либо слышали наш разговор, либо заметили возбужденный вид моего собеседника. Я заметил, что в петлицах у них тоже были орхидеи.
— Ба, Соммерс! — сказал один из них с искусственной живостью, — что это у вас?
— Что это у вас? — повторил другой.
— Ничего, — ответил молодой человек, которого назвали Соммерсом, — это… ящик с тропическими бабочками.
— А! Бабочки! — сказал номер первый и ушел. Но не так легко было удовлетворить любопытство номера второго, мужчины с ястребиными глазами.
— Покажите мне этих бабочек, — обратился он ко мне.
— Это никак не возможно, — воскликнул молодой человек. — Мой друг боится, как бы сырость не испортила их окраски. Не правда ли, Броун?
— Да, Соммерс, — ответил я, поняв хитрость и захлопывая ящик. Мужчина с ястребиными глазами удалился.
— Орхидист! — прошептал молодой человек. — Ужасный народ эти орхидисты! Оба эти джентльмена — очень богатые люди. Мистер Броун — надеюсь, так вас зовут, хотя, быть может, я ошибаюсь…
— Да, вы ошибаетесь, — ответил я, — меня зовут Аллан Квотермейн.
