— Шарль-Филипп Шевалье.
Я напряжена до предела. Неужели здесь есть связь? Что, если смерть матери связана с чем-то, что касается отца? Вдруг в прошлом было нечто, о чем она умалчивала? Мама всегда рассказывала мне одни и те же истории о нем. Маленькой я любила их и хотела слушать снова и снова. Болезненно переживала, если мама меняла в них хоть слово. Но когда повзрослела, охотно послушала бы и другие рассказы, а не только эти легендарные приключения. Я и в Интернете рылась, но ничего толком не нашла.
— Эмма! Том! Скорей сюда!
Голос Филиппа вырывает меня из раздумий, он звучит взволнованно. Мы с Томом сразу бросаемся бежать.
Филипп, запыхавшись, бежит нам навстречу. В руке он держит какой-то небольшой предмет, который даже при таком сумеречном свете переливается красным.
— Мобильник Софии! Где ты его нашел? — спрашиваю я.
— Он был в одном из ледников, там! — Он машет рукой куда-то назад. — Там коридор, перекрытый дощатой загородкой.
— Но ведь все наши мобильники забрала Николетта.
Том в нетерпении трясет головой.
— Это не объясняет, где София. А ты был в душевых?
— Нет, — отвечает Филипп. — Разве Эмма не говорила, что София уже давно вымылась и ушла?
Я киваю.
— В тот момент она исчезла из душевой. Может, она вернулась за своими шмотками?
— Сейчас проверим, — решается Том.
Я удивляюсь, каким прагматичным он иногда может быть, у него можно кое-чему поучиться.
— А потом не останется ничего другого, как отправиться наверх, к Николетте. Она-то уж нам расскажет, что там с телефонами.
На первый взгляд в женской душевой все по-прежнему. Я сразу же хочу показать парням кучу вещей Софии, но тут замечаю, что дверь в кабинку заперта. Однако я точно знаю, что оставляла ее открытой. У меня волосы встают дыбом, и я очень рада, что сейчас здесь не одна.
В нерешительности я подхожу к двери, открываю ее, и меня тотчас охватывает дрожь.
Голая плоть свешивается через край ванны — бледная рука с кольцом на среднем пальце. Это словно какое-то ужасное дежавю. Я отступаю назад, к Филиппу, и только теперь начинаю осознавать, что произошло.
Рука — конечность тела, безжизненно покоящегося в ванной. Это София. Она лежит, обернутая лишь полотенцем. Полотенце очень похоже на то, которым накрывали труп мамы, когда после автокатастрофы я приезжала на опознание.
Я слышу странный булькающий звук, что-то среднее между стоном и криком. И когда осознаю, что он вырывается из моего рта, у меня темнеет в глазах.
