— Эй, осторожно!
Загорается лампочка на потолке, внезапно все озаряется светом. Он такой слепящий, что мне приходится щуриться. Только теперь я узнаю Филиппа. В него я и врезалась.
Я дышу глубоко и пытаюсь успокоиться. Сердце еще колотится, но все звуки пропали. Хоть что-то хорошее.
— С тобой все в порядке?
Я киваю. Говорить не могу, боюсь, что голос откажет.
— Ты ищешь туалет? — спрашивает Филипп. — Тогда мы собратья по несчастью.
Глаза медленно привыкают к свету, поэтому я не могу толком рассмотреть выражение его лица, но уверена, что он врет. Такие, как он, не ищут туалет по ночам, тем более в подвале. Они ссут прямо из окна.
— Здесь внизу еще кто-то есть? — неожиданно слышу я свой голос.
Он озадаченно смотрит на меня, проводит рукой по волосам:
— Понятия не имею.
Он разворачивается к мужской душевой.
— Но здесь был какой-то звук. Ты ничего не слышал?
Филипп смеется.
— Ты имеешь в виду это завывание? Звучит жутковато, правда? Наверное, где-то здесь вентиляционная шахта. Или животные какие-то.
Уже легче, значит, этот звук мне не почудился. И, значит, я не сошла с ума. Филипп отворачивается.
— Мне тебя подождать? Тогда мы сможем вместе подняться.
Я благодарно киваю. Даже если он врет, все равно лучше, чтобы он был рядом и я не блуждала по этому замку ужасов одна.
Я открываю дверь в женскую душевую, включаю свет, потом иду к туалетам и останавливаюсь как вкопанная. Средняя кабинка заперта изнутри. На старомодном поворотном замке — красный цвет.
— Николетта? — теперь я сама почти шепчу.
Молчание.
Я чувствую, что от страха у меня ком в горле. Кто закрывается посреди ночи в кабинке, да еще без света? И зачем? Это совершенно точно не София. И, очевидно, не Николетта. Я заставляю себя опуститься на колени: может быть, смогу увидеть ноги. Но двери доходят до самого пола, выложенного старой плиткой.
«Убийцы твоей матери, — снова звучит во мне голос. — Убийцы твоей матери…»
В моей голове все идет кубарем: кошмар, падение на лестнице, шепот и вот теперь это. Внезапно все кажется абсолютно абсурдным: блуждания в темноте, приступы паники. Во всем этом совершенно нет смысла!
Я выбегаю и мчусь по коридору в сторону лестницы, где меня перехватывает Филипп:
— Эй, разве мы не договорились вместе подняться наверх?
Я стараюсь как можно лучше скрыть смятение. Но мне это просто не удается.
— Что ты здесь делаешь? — выпаливаю я.
— Что? — Филипп останавливается посреди кухни, в которой мы тем временем оказываемся. — Что ты имеешь в виду?
