Теперь, когда она почувствовала первые капли от тернового венка Спасителя на своем лбу, когда ладони налились болью и когда из бока потекла кровь, тут она познала его, и это было хорошо.
Эти стигматы были знаком его всеобъемлющей любви, которая наполняла душу Агнессы светом и прощением.
И поэтому ее темница стала раем на земле.
И ее ребенок был его ребенком, благословенным ребенком.
И это было хорошо.
И это было хорошо.
Любовь была с ней.
— Том! — кричу я. — Том, с тобой все в порядке? Что здесь произошло?
— Тихо, — говорит Гомер и резко тычет мне в спину дулом пистолета. Но я не могу иначе, я так рада его видеть, подбегаю к Тому и обнимаю его. Кто-то избил его — губы растрескались, опухли и кровоточат. Он очень бледный.
— Что здесь происходит, Том?
В ответ он пожимает плечами и сипло говорит:
— По всему видать, нас захватили Симпсоны.
Его глаза подозрительно блестят слезами, и я бы охотно утешила его, если бы понимала, что нужно делать.
В этот момент меня оттаскивают от Тома и ставят за его стул.
— Просто стой здесь, и ни слова больше, — приказывает Гомер, а сам занимается видеокамерой.
Но почему мне нужно стоять здесь в этой одежде? Все кажется сценами из фильма, в котором человек, желающий совершить самоубийство, оставляет будущим поколениям послание. Я вонзаю ногти в мягкую ладонь, нельзя сейчас отворачиваться, это не поможет ни мне, ни Тому.
Краем глаза наблюдаю за Гомером. Может, удастся выяснить, кто скрывается за маской. Это Филипп или Себастиан? Или Беккер, который недавно бесследно исчез на лестничной клетке? По большому счету, это могла бы быть и Николетта, если кровь в душевой была лишь отвлекающим маневром, на что я все еще надеюсь. В конце концов, я ведь не видела, что произошло.
— Сейчас ты наговоришь на камеру послание своим родителям, — говорит Гомер Тому. — Если они хотят увидеть тебя живым, им следует позвонить по номеру, который указан под заголовком газеты. И позвонить в ближайшие три часа, они получат инструкции. Если они обратятся в полицию и я об этом узнаю, все равно, как хитро они это обставят, — твоя смерть будет особенно ужасной. Если они не позвонят вовремя, ты тоже умрешь. — Гомер смотрит на меня и кивает, словно хочет заверить, что говорит правду.
— Давай, Том, мы не можем здесь сидеть весь день!
Похищение. Я просто не могу в это поверить.
Том вздыхает несколько раз, прежде чем произнести хоть слово.
— Но вы наверняка до них не достучитесь. Отец сейчас на конгрессе в Лос-Анджелесе, мать поехала вместе с ним.
