Именно о таком лицемерии и обмане говорила ему его мать.
Да и пробст Спарре еще вчера, когда конфирманты принесли ему деньги, также уговаривал всех хорошенько и со всей серьезностью обдумать этот свой шаг, чтобы не оказаться перед лицом бога обманщиком.
Абрахам взял Новый завет и, раскрыв книгу, стал читать; однако мужество оставило молодого человека — он чувствовал дрожь во всем теле, и его зубы стучали.
Но тут он услышал шаги отца и тогда тотчас же облачился во фрак.
Профессор вошел в комнату сына полностью одетый — в широком белом галстуке и с тремя орденами. У него было больше орденов, чем у кого-либо в городе.
— Доброе утро, мой мальчик! — благостно произнес отец. — Пусть сам господь бог сегодня благословит тебя.
Сказав это, отец протянул Абрахаму большой футляр. Абрахам взял его и держал, не решаясь открыть.
— Открой этот футляр, — сказал отец, — там лежат твои часы, которые я дарю тебе в день твоей конфирмации.
Абрахам открыл крышку футляра. На белой шелковой материи лежали золотые часы с цепочкой и медальон.
Абрахам поспешно открыл медальон, и в тот же миг он вздрогнул. Он увидел глаза, от которых нельзя было скрыться, он увидел тот пристальный взор, какой пробудил его утром.
Профессор Левдал, обняв сына, растроганно сказал ему:
— Этот медальон — подарок от твоей покойной матери.
Абрахам пролепетал слова благодарности и надел часы. Теперь фрак выглядел значительно нарядней, лучше. Как будто даже прибавился рост, увеличилась стройность. Однако в лице Абрахама было еще что-то ребяческое. Кожа была в прыщах, и нос слишком уж выделялся — он был не совсем пропорционален остальным чертам.
Отец осматривал Абрахама с гордостью. Увидев раскрытый Новый завет, профессор дружески похлопал сына по плечу.
— Правильно, мой мальчик! — сказал он. — Я вижу, что ты относишься к конфирмации со всей серьезностью.
Пасха в этом году выдалась ранняя. Она пришлась на начало апреля.
Сегодня был первый солнечный и сравнительно теплый день. Улицы с утра заполнились народом. Церковь была переполнена, и многие стояли у входа, чтобы лучше увидеть, как пойдут конфирманты.
Какие-то не в меру бойкие мальчишки из мелочных лавок расхаживали среди толпы в своих светло-серых пиджачках и в широченных брюках, заправленных в сапоги. Рукава у этих парнишек были засучены по локоть. Но такое одеяние было еще не по сезону — в тени стоял ледяной холод.
Но вот конфирманты, собравшиеся на площади, направились в церковь. Впереди шествовали виновники торжества, за ними — родители и ближайшие родственники.
