За столом Дэлфин, правда с некоторой осторожностью, так как немного побаивался фру Гарман, воспроизводил, как он выражался, «драматические отрывки» из проповеди, и советник заливался смехом. Ракел таила свой гнев. Она знала, что серьезно разговаривать с Дэлфином невозможно.
Но Мадлен не могла удержаться от смеха, — в самом деле, Дэлфин был такой веселый и в таком хорошем настроении. Мадлен в последнее время немного сердилась на Фанни за то, что она обращалась с Дэлфином как-то особенно легко и небрежно, но молодой человек, казалось, не принимал этого близко к сердцу. Наоборот, он, видимо, от досады становился еще веселее. Вообще у него был, вероятно, очень хороший характер.
У Мортена Гармана тоже был хороший характер, так говаривали многие. Он так невозмутимо позволял кандидату Дэлфину увиваться вокруг фру Фанни. Трудно было даже сказать, замечает Мортен что-нибудь или нет и почему он ведет себя таким образом: потому ли, что полностью доверяет жене, или потому, что у самого совесть не чиста?
Понедельник и вторник Ракел провела в лихорадочном напряжении; что-то должно было произойти — так ей казалось. Общее настроение было против Йонсена и могло вылиться во что-нибудь более серьезное. Ракел знала, что он будет искать ее в трудную минуту, и ждала его.
XII
В среду на той же неделе Фанни и Мадлен собирались на вечер, где должны были быть исключительно дамы. Ракел сказала кратко и просто: «нет, спасибо», но к таким ответам все уже привыкли.
— Ах! У меня такая ужасная головная боль! — простонала Фанни, входя к Мадлен, которая одевалась, чтобы ехать на вечер. Мадлен приехала в город еще в воскресенье вечером.
— Бедная Фанни, — искренне сказала Мадлен. — Опять головная боль!
— Да, у меня почему-то появляется головная боль, когда я переодеваюсь. Ой, до чего болит!
— Мне кажется, у тебя последнее время участились головные боли, Фанни! Тебе следовало бы поговорить с доктором!
— Это бесполезно! — отвечала Фанни и, чтобы охладить лоб, приложила к нему маленькое ручное зеркало. — Единственное, что помогает мне, — это свежий воздух и тишина! Уф! Здесь на улицах так шумно! И только подумать, что я целый вечер просижу в душной, жаркой комнате. О, этого я не перенесу!
— Можешь и не ездить, если так плохо себя чувствуешь, — сказала Мадлен с готовностью. — Я сумею извиниться за тебя и объяснить, что ты больна.
— Ах, если б я могла побыть дома или, еще лучше, если б я могла съездить в Сансгор. Там так тихо! — вздохнула Фанни.
