— Это хорошо, — вздохнул он. — Солнышко, как она сейчас? В полном расстройстве, я думаю?
Марина плеснула виски в стакан, положила лед и добавила содовой.
— Я не знаю, Барский. Она странная девочка. Невозможно догадаться, о чем она думает. За все время, пока мы были здесь, она практически не упоминала его имени. Когда я пробовала заговорить о нем, она уходила от разговора. Хочешь знать, что я думаю?
— Я‑то, по крайней мере, и предположить ничего не могу.
— Я думаю, она просто не хочет говорить об этом ни с кем, особенно с теми, кто не скрывает своей антипатии к Фиме. Соглашаться она не любит и поэтому просто молчит.
Барский нахмурился и покачал головой.
— А что будет, если Фима вдруг вновь возникнет на ее горизонте с какой‑нибудь душераздирающей историей?
Марина не скрывала своей тревоги.
— Не знаю. Но когда она думала, что осталась одна, то обзвонила все места, где он мог быть— его квартиру, дачу, друзей с которыми, он обычно проводил время. Даже его шалав. Мне об этом сказала коридорная, тут же чертовски дорогой телефон.
— Хорошо, что Бог заботится о детях и дураках. — Барский налил еще виски, допил свой стакан и закрыл глаза. Он чувствовал, как руки Марины осторожно гладят его избитое тело.
— Ты что?
— Пытаюсь сосчитать синяки.
* * *
Барский проспал все ночь, но утром он с трудом мог пошевелиться. После горячей ванны и бутылочки с бальзамом он почувствовал себя несколько лучше.
Марина заглянула в ванную.
— Слушай, ты отсюда в Америку не звонил?
— Ты же знаешь, что нет?
— Дело в том, что они хотят повесить на нас счет за телефонные переговоры долларов этак на пятьсот.
— Ну, это форменный грабёж. Собираемся, — он выбрался из ванны. — Наташа нашла себе новое жилье?
— Говорит, что нашла. В районе Речного вокзала.
Со стоном и кряхтением Барский вытерся и оделся. Из чемодана он достал пистолет, зарядил его и засунул в кобуру.
— Поехали.
— Домой?
— Сначала туда. А потом мне нужно будет заглянуть в бар. — Он взялся за чемоданы. — А где Наташа?
— Она уже уехала.
— Что‑то мне это не нравится.
— Она не хотела тебя будить.
— Как же, не хотела будить! Интересно, почему она так спешила.
— А в чем дело? — спросила она его, когда они спускались по лестнице к машине.
— Не исключено, что она получила весточку от своего ненаглядного, — он сел за руль и закурил. — Честное слово, если это так, я ее хорошенько выпорю.
Марина смотрела на него с удивлением и тревогой.
* * *
— Летун вернулся, — доложил Сеня, ткнув пальцем куда‑то в глубину зала. Иван Красилин сосредоточенно отдирал этикетку с пятой по счету бутылки «Лёвенбрау».
