Барский поднял руку, и Долидзе сжался.
— Этого недостаточно, батоно Резо.
Губы Долидзе дрожали, и он с трудом проглотил слюну.
— Слушайте, вы что, знаете, кто я?
Барский отвесил ему затрещину. Голова Долидзе мотнулась.
— Да. Знаю. Ты — сука по имени Резо, по кличке Слизняк. Придёт время, и я вытоплю из тебя всё твое сало. Давай, толстячок. Попробуй свой выпендрёж на мне. Я с удовольствием посмеюсь.
Долидзе потер щеку, на которой уже появились красные отпечатки пальцев Барского.
— Нет, нет. Я не это имел в виду, ради Бога. — В голосе его уже звучали слезы. — Пожалуйста, больше не бейте меня. Я имел в виду другое. Вы знаете, как я работаю? Я стараюсь знать только то, что мне необходимо, и ничего больше. Тот, кто знает слишком много, легко может нарваться на неприятности. Здесь то же самое. Я знаю только то, о чем спрашивал Лифшица и что он мне ответил. Это я и передал своему клиенту.
— Предположим, что именно это ты передашь и мне, — улыбаясь, сказал Барский. — Только ничего не опускай.
— Это было э… — глаза Долидзе остановились на календаре, — около двух месяцев назад. Меня попросили связаться с Лифшицем и купить у него автомобиль. Я начал э… переговоры.
— От чьего имени? — потребовал Барский.
Долидзе закрыл рот и пожевал губу желтыми зубами. Барский поднял руку.
— От имени господина Гершковича. Арнольда Гершковича, — быстро сказал Долидзе.
— Зачем ему понадобилась эта колымага?
— Я не знаю.
Барский шагнул вперед, и Долидзе сжался в кресле.
— Но это правда! Клянусь! Мне в таких случаях совершенно не нужно знать причину. У клиента было поручение, и я его выполнил.
— Хорошо, — Барский вздохнул с отвращением. — Насколько я понимаю, речь шла о лимузине модели «хорьх». И, похоже, ты ничего не добился.
— Пока не добился. Однако…
— Однако Лифшиц чего‑то испугался. И это, скорее всего, были головорезы, охранявшие твою крысиную нору, — коротко сказал Барский. — Он перессал, смылся и забрал с собой рыдван.
— Я так и не понял, почему это произошло, — медленно сказал Долидзе. — И поверьте мне, я, действительно, не имею об этом ни малейшего представления. Я никак не угрожал ему. Более того, я был уверен, что все пройдет вполне нормально, а он получит неплохую прибыль за эту развалину.
— Что ты называешь неплохой прибылью?
— Мое последнее предложение было восемнадцать тысяч долларов. Восемнадцать штук — это ведь действительно, неплохо, когда речь идет о машине, которой уже полвека. Пускай на ней и ездил сам адмирал Канарис.
