Грузовик мчался поперек летного поля, подпрыгивая на заросшей травой грунтовой полосе, разделявшей рулежную дорожку и взлетно‑посадочную полосу. Барский стоял между тентом и кабиной и изо всех сил колотил по крыше.
— Остановись, Фимка! — кричал Барский. — Поздновато ты в чак‑норрисы метишь! Тебе не уйти!
Впереди на сотни метров не было никаких препятствий, и Лифшиц, зажав ногой руль, повернулся и дважды выстрелил за спину, в заднее стекло кабины.
Барский почувствовал, что первая пуля обожгла ему левое плечо, вторая прошла выше.
— Последний шанс, студент! — снова закричал он. — Тебе не выбраться отсюда!
В ответ прогремел еще один выстрел. Грузовичок ударился колесом о бортик рулежной дорожки и вильнул. Лифшиц вцепился в руль, чтобы предотвратить занос.
Барский собрался и прыгнул вниз, целясь на ступеньку возле места водителя. Правой рукой он с силой ударил Лифшица по шее.
Тот всем телом упал на руль. Барский повис в окрытом окне, удерживая руль одной рукой, другой пытался нащупать замок зажигания. Ему наконец удалось открыть дверь и сесть на место водителя, но тут рука Лифшица провалилась внутрь рулевого колеса и грузовик повело вправо. Барский ничего не мог поделать с его безжизненным телом. Последовал удар, грузовик сначала медленно, потом все быстрее начал кувыркаться. Слышался скрежет рвущегося металла. Барский, вцепившись в сиденье, другой рукой старался удержать тело Лифшица. Машина перевернулась вверх колесами, и левая дверца раскрылась. Медленно, как будто в невесомости, Лифшиц вылетел из кабины.
Грузовик перевернулся еще четыре раза и замер вверх колесами.
Барский с трудом выбрался из кабины. Вокруг раздавалось завывание сирен пожарных машин и ослепительно вспыхивали аварийные огни. Он встал на ноги и решил, что, скорее всего, ничего не сломано, хотя многое определенно не в порядке. Оглядевшись, он потащился туда, где бесформенной кучей виднелось в темноте тело неудавшегося гения.
Когда Барский присел рядом с ним, Лифшиц застонал и перевернулся.
— Умираю, — прошептал он разбитым ртом.
— Ты сам сделал этот выбор, — не без участия заметил Барский. Он быстро ощупал тело Лифшица. У него возникло впечатление, что вряд ли можно говорить о чем‑то более серьезном, чем синяки и ссадины. Он упал на мягкую землю и был в состоянии двигать руками и ногами.
— Мы с самого начала все знали об этом золоте. Тебе бы никогда не удалось им завладеть.
— Золото — это не цель, а средство, — пробормотал Лифшиц.
