— Что ж, видишь, как удачно я подвернулся, — пожал плечами Питер.
— Но он не меньше нуждается в человеке, который бы его простил, который бы проявил милосердие, который бы правильно истолковал все его поступки. Валентина здесь не подходит, потому что он любит ее, настоящую Валентину. Жена у него есть. Твоя сестра нужна ему, чтобы обрести прощение.
— Значит, если я перестану ненавидеть Эндера, необходимость во мне сразу отпадет и я исчезну?
— Если Эндер перестанет ненавидеть себя, твоя злость ему больше не понадобится, и с тобой будет легче уживаться.
— Вообще, честно тебе скажу, думаешь, с тобой легко ужиться? Ты постоянно анализируешь поведение человека, которого никогда не встречала, и в то же самое время читаешь морали тому, кого знаешь.
— Я хочу унизить тебя в твоих же глазах, — ответила Ванму. — И это будет честно.
— Мне кажется, Джейн специально перенесла нас сюда, потому что местная одежда в точности отражает, кто мы есть на самом деле. Однако какой бы марионеткой я ни был, я нахожу в жизни некое извращенное удовольствие. Тогда как ты все, к чему прикасаешься, делаешь серым и однообразным.
Ванму проглотила слезы и вернулась к еде.
— Что это с тобой? — насторожился Питер.
Она не обратила на него внимания и медленно прожевала, найдя в себе нетронутую часть, которая была еще способна насладиться вкусной едой.
— Неужели ты что-то чувствуешь?
Она проглотила и подняла на него глаза.
— Я уже скучаю по Хань Фэй-цзы, хотя прошло каких-то два дня. — Она слегка улыбнулась. — Я знала человека великой мудрости и благородства. Он считал мое общество заслуживающим внимания. То, что я утомляю тебя, меня вполне устраивает.
Питер притворился, будто плескает на себя воду:
— Ой, пожар, я горю, больно как, невыносимо, сейчас помру! Жестокая женщина! У тебя дыхание дракона! Ты убиваешь словами!
— Только марионетки могут бравировать своими ниточками, — парировала Ванму.
— Уж лучше болтаться на этих ниточках, чем быть ими связанным, — ответил Питер.
— О, как, наверное, любят меня боги! Я стала спутницей человека, который играючи жонглирует словами.
— Ага, тогда как мне боги дали в спутницы девушку, у которой нет грудей.
Собравшись с силами, она выдавила натянутую улыбку, притворяясь, что поняла его шутку.
— По-моему, ты говорил, что груди у меня есть, просто они маленькие.
Улыбку, сияющую на его физиономии, как стерло.
— Извини, — мягко произнес он. — Я обидел тебя.
— Нет, не думаю. Скажу тебе позже, хорошо выспавшись.
