Провожая их взглядом, он вдруг заметил то, чего замечать не следовало. Валентина содрогнулась. Или это просто озноб? Ночь и в самом деле выдалась прохладной. Но нет, Миро был абсолютно уверен, что эта дрожь была вызвана прикосновением ее юной двойняшки, а не холодным ночным воздухом.
— Миро, пойдем, — окликнул Ольядо. — Погрузим тебя на грузовик, а переночуешь в доме Валентины.
— А по пути перекусить остановимся?
— Кроме Валентины, там еще живет Джакт, — напомнила Эланора. — А значит, найдется что поесть.
Летящий к Милагру грузовик по пути миновал дюжину космических кораблей, вокруг которых суетились рабочие. Работы не прекращались даже ночью. Грузчики — многие из них пеквенинос — загружали в корабли еду и оборудование. Семьи выстроились в очереди, чтобы заполнить оставшееся в кабине место. Всю ночь Джейн без устали будет переправлять кабинку за кабинкой во Вне-мир и обратно. На других планетах поднимутся новые дома, будут засеяны новые поля. Интересно, день там сейчас или ночь? Какая разница. В этом смысле они уже победили — освоено много новых миров, на каждом из которых имеется улей, лес пеквенинос и людская деревенька.
«Даже если Джейн сегодня умрет, — подумал Миро, — даже если завтра появится флот и разнесет нас на кусочки, по большому счету это не будет иметь никакого значения. Семена уже унес ветер, и многие из них пустят корни. Если секрет мгновенного перемещения в пространстве будет утерян вместе с Джейн, это даже лучше, потому что каждый из новых миров отныне будет зависеть сам от себя. Некоторые колонии наверняка погибнут. На других планетах разразится война и одна из рас непременно будет стерта с лица земли. Но какая-то обязательно выживет, на одной планете — одна, на другой — другая; а некоторые миры найдут способ жить в мире. Остались лишь детали. Этот выживет или тот умрет… Конечно, это важно. Но выживание целой расы куда важнее».
Должно быть, кое-что из своих мыслей он проговорил про себя, потому что Джейн не замедлила ответить ему:
— Ужель не может компьютерная программа-переросток обладать зрением и слухом? Ужель нет у меня разума, нет сердца? Разве я не смеюсь, когда щекочешь ты меня?
— Честно говоря, нет, — беззвучно проговорил Миро, создавая губами и языком слова, которые могла слышать только она.
— Но когда я умру, погибнет весь мой род, — сказала она. — Извини, конечно, что я придаю этому такое вселенское значение. Я вовсе не столь самоотверженна, как ты, Миро. И не считаю, что живу в долг. Я твердо вознамерилась жить вечно, так что любой меньший срок, отпущенный мне, считаю неприемлемым.
