В какой-то мере положение спасали учителя чужих семейств. Им-то было все равно, кто перед ними,– талантливый ученик, будущий Высокий или недоучка, по какому-то недоразумению продержавшийся в Академии целых пять лет. Поэтому и действовали они соразмерно проступку. Если, конечно, вопрос не заходил о сородичах. В этом случае справедливости ждать не приходилось. В совсем уж спорных и темных ситуациях обиженный или незаслуженно наказанный имел право просить защиты у куратора Академии – Дэмиена. Только на памяти Эвелины до этого никогда не доходило. Потому как не любили ябедников никто и нигде. Если сам не можешь себя защитить – то как потом ты станешь защищать империю?
Через год курс, на котором училась Эвелина, должен был пройти обряд инициации. Семнадцатилетняя девушка до сих пор оставалась в неведении – через какое именно испытание суждено ей пройти. Но, как ни странно, не испытывала по этому поводу никаких переживаний. Вряд ли император или любой другой из Высочайших в силах придумать экзамен тяжелее тех, что ей уже довелось выдержать.
Девушка, скинув удобные мягкие ботинки и подвернув повыше штанины из плотной темной ткани, опустилась на нагретые солнцем камни пляжа. Набегающие волны лениво перехлестывали через босые пальцы ног и с легким шорохом играли мелкой галькой. Эвелина, зажмурившись, подставила лицо теплому солнышку и вдруг улыбнулась. Все-таки жизнь налаживалась. Занятия стали менее утомительными, император больше не переходил грани вседозволенности, все чаще позволяя своей ученице наслаждаться видимостью равноправных отношений. Даже Ронни стал с племянницей более приветливым. Если дело так пойдет и дальше, то, пожалуй, первый период обучения в Академии вскоре будет вспоминаться лишь как кошмарный сон. Время все лечит, и может так случиться, что последующие годы школы станут для нее счастливейшими в жизни.
Не зря говорят, что Судьба любит посмеяться над своими детьми. Так и сейчас: только Эвелина додумала последнюю мысль, как в отдалении послышался жалобный детский крик. Девушка встрепенулась было, даже вскочила на ноги, впопыхах натягивая обувь, но потом, махнув рукой, вновь села на прежнее место. Незачем переживать из-за чужих проблем. Наставники разберутся.
Буквально сразу же крик повторился, значительно громче. Теперь к нему примешивался какой-то непонятный гул, в котором с трудом, но можно было различить отдельные смешки и грубые выкрики. Эвелина с сожалением огляделась и, не заметив поблизости никого из взрослых, нехотя отправилась на разбирательство.
