Киндрэт | страница 9



Я наклонился ближе к юному фэну и шепотом стал переводить:

Безумец я! Прозрение пришло. Покоя нет,
Лишь страсть во мне — всевластна.
Как лезвие клинка мечта была опасна:
Я жизнь свою на ноты положил.
Безумец я…

Он внимательно слушал несколько секунд, а потом вдруг затряс головой и зашептал яростно:

— Нет! Не надо! Так хуже! Я не понимаю, но чувствую, что он говорит!

Я улыбнулся и отодвинулся на прежнее место. Правда. Чувствует.

Долгая тягучая нота органа заглушила голос певца. Последние слова утонули в дрожащем минорном «фа». Мгновение зал сидел молча, словно зачарованный, а затем взорвался аплодисментами.

Лориан повернул ко мне светящееся от восторга лицо. Глаза его блестели.

— Потрясающе! Просто обалденно!

— Лориан. Мне нужно уйти ненадолго.

— Что-то случилось? — Счастье и удовольствие мгновенно смыло с его лица.

— Нет, все хорошо.

Он стал подниматься следом, не спуская с меня огорченного и удивленного взгляда, но я указал ему на прежнее место:

— Останься здесь. Дождись меня. Я скоро вернусь.

Он остался один. Немного удрученный и недоумевающий.


Я вернулся в самом конце антракта. Сердце мое снова было спокойно, почти холодно. Угли недавнего пожара смиренно тлели где-то в глубине души, и возвращение к прежнему безумству казалось слишком утомительным.

Лориан не обернулся, когда я вошел в ложу, продолжая рассеянно постукивать ладонью по бортику и смотреть в зал.

— Извини. Я задержался.

Резкое движение плеча, короткий равнодушный выдох в ответ:

— Я хотел купить программку. Теперь не успею.

— Будешь мороженое? Сливочное, с орехами и кленовым сиропом.

Подросток искоса взглянул на меня и удивленно приподнял бровь, увидев в моих руках запотевший стаканчик с пластиковой ложечкой.

— Знаю, этим невозможно восполнить потерю, но, может, все же попробуешь?

Рассмеявшись, он взял стакан:

— Ты просто… телепат! Как ты догадался, что я смертельно хочу мороженого?

Он занялся, было, десертом, но, скользнув взглядом по моему лицу, с легкой тревогой остановился:

— Дарэл, у тебя… кровь?

Я прикоснулся к губам и посмотрел на кончики пальцев. На одном осталась маленькая алая капелька.

— Пустяки. Прокусил, наверное.

— Дать тебе платок?

Потянулся к карману, но я опередил его:

— Нет. Спасибо. У меня есть… Ешь свое мороженое.


В последней сцене, когда человек-призрак умирал под черную, тяжелую, мрачную музыку, Лориан сидел, сжавшись, в кресле, исподлобья смотрел на сцену. И оглушал меня состраданием к выдуманному персонажу…