– Тогда почему вы смеетесь надо мной? – спросила Чарити серьезно.
– Ничто так не развлекает, как правда. Я смеюсь не над вами, а над тем лицемерием, которое принято в отношениях между мужчиной и женщиной.
– Отлично знаю, что вы смеялись надо мной, однако давайте не будем портить удовольствия от экскурсии.
– Вижу, что вас нетрудно будет развлечь, мисс Вейнрайт. В вашем распоряжении все сырые погреба и пыльные чердаки. Можете наслаждаться, сколько заблагорассудится.
– Только не погреба! Я боюсь крыс.
– Должен предупредить, что в тайном переходе есть летучие мыши.
Чарити почувствовала озноб.
– Вы хотите запугать меня! Я не боюсь пауков, но летучие мыши! Брр!
– Вот мы и пришли, – сказал он, ставя на пол лампу. Затем приподнял край ковра в углу утренней гостиной. – Папская берлога! В прежнее время над ней стоял шкафчик, чтобы скрыть вход. Его убирали, когда нужно было выпустить затворника или проведать его. Отличное место для призрака! Никаких усилий – просто забыть убрать шкаф, и бедолага погребен заживо.
Он нащупал в углублении кольцо и поднял крышку. Открылось квадратное отверстие прямоугольной формы, не более пяти футов в длину и в ширину. Углубление тоже было не более пяти футов высоты. Стоять в этом погребе мог только очень невысокий человек. Внизу находилась скамейка, встроенная в одну из стенок норы.
Чарити заглянула внутрь: пол покрывал толстый слой пыли, в углу валялся оловянный солдатик.
– Виконт Уинтон наведывался сюда, – заметила она. – Это не лучший вариант «папской норы», милорд. В Редли Холле этот тайник заполнен пауками и черными тараканами, а уж о паутине и говорить не приходится.
Мертон между тем приглядывался к куче на полу, которая напоминала опилки.
– Вы несправедливы, мэм, у нас зато живут термиты, вон там, извольте присмотреться повнимательнее. Черт, надо распорядиться, чтобы опрыскали хлоридом от тараканов. Ну что, двинемся дальше, к piece de resistance [21].
– Да, пожалуйста.
Мертон опустил крышку, положил на место ковер, взял лампу, и они вернулись в Голубую гостиную.
– Почему мы сразу не пошли к главной достопримечательности, раз уж все равно были в этой комнате? – удивилась Чарити.
– Глупый вопрос. Никто не начинает с piece de resistance. Это обычно оставляют на десерт. Мы, спартанцы, едим сначала нижнюю часть торта, а потом уж крем и прочее, но все равно съедаем свою долю полностью. – Он скользнул взглядом по ее лицу и задержался на губах.
– Пожалуйста, не смотрите на меня так! А то я начинаю чувствовать себя куском торта на тарелке.
