Принц Уэльский, которого должны были теперь короновать под именем Эдуарда VII, невзирая на солидный возраст, обладал незначительным опытом управления. Несомненно, он был добр, питал приверженность к королевским атрибутам и церемониалам. Однако и мать, и придворных тревожили его недостаточная эрудиция и рвение, а также неподобающие положению истории с многочисленными любовницами. Этим связям потакали друзья, такие как Альфред де Ротшильд.
Тем не менее Эдуард VII оказался достойным, обаятельным королем и императором, а эдвардианская эра, прославившаяся исключительным блеском и непринужденной элегантностью, становилась реальной действительностью. Новый король объявил, что период траура по его матери и императрице продлится всего три месяца. Затем начнутся приготовления к коронации, которую надлежало провести с наибольшей пышностью.
Ситуация сложилась таким образом, что из-за королевского аппендицита церемония состоялась лишь более чем год спустя, 9 августа 1902 года в Вестминстерском аббатстве. Альфред де Ротшильд был приглашен на нее, как, безусловно, и лорд и леди Карнарвон, вдовствующая графиня Карнарвон и прочие члены семьи.
Шел новый век, и мир стремительно менялся: не только любимые автомобили Карнарвона, но и летательные аппараты, подъем лейбористского движения, а на дальнем горизонте – социализм, революция и война. Но, наблюдая за коронацией Эдуарда VII – короля Соединенного Королевства и британских доминионов, императора Индии, Карнарвоны, облаченные в свои горностаевые одеяния, должно быть, считали, что их мир выглядит таким же сверкающе прекрасным, как и всегда.
7
Египет времен Эдуарда VII
1901 год начался изъявлением всенародного горя, но к концу весны черные флаги убрали, и возникло ощущение, что стране пришла пора устремить свой взгляд в будущее.
У Карнарвона выдался год, полный хлопот. Рождения и погребения играли важную роль, но столь же важна была его всепоглощающая любовь к своему автомобилю. В июле, за месяц до рождения Эвелин, он вывел из себя полицейского в Эппинге. Тот описал его поведение так: «Стремительно летевший вниз по склону холма на ужасающей скорости не меньше двадцати пяти миль в час». Дело осложнялось тем, что ни эрл, ни следовавший за ним во втором автомобиле его механик не остановились, когда полицейский, отчаянно сигналя свистком, поднял руку. Нам трудно представить себе мир, в котором скорость двадцать пять миль в час считалась бесшабашным вождением, но лорда Карнарвона вновь вызвали в суд за нарушения, становившиеся практически повседневными. К счастью для эрла, у него был адвокат, специализировавшийся на защите автомобилистов и сумевший уладить дело. Но несколькими месяцами позже счастье изменило лорду Карнарвону, и он пострадал от первой и самой серьезной из своих автомобильных аварий.
