«Нужно немедленно уйти в свою спальню», – повторила она себе. Однако она этого не сделала. Вместо этого София поплотнее закуталась в плед и села на ближайший стул. В конце концов, она свободная женщина, и ей самой решать, что можно, а что нельзя. Если она захочет, она может заниматься чем угодно в темноте с привлекательным мужчиной.
– Я знаю, почему я здесь так поздно, – заговорила она, сама удивляясь своему хриплому голосу. – Но что делаете здесь в потемках вы? Вас беспокоит ваша нога? – Она заволновалась. – У вас снова началась лихорадка?
– С ногой все в порядке. Я просто размышлял.
Он говорил негромким вялым голосом, но ей вспомнился их разговор в госпитале, когда боль и лихорадка делали его речь затрудненной и невнятной. От этих воспоминаний она встрепенулась, сидя на своем стуле.
– Если вы себя плохо чувствуете, я немедленно пошлю за врачом.
Ответом на ее слова был тихий смех.
– Мою хворь не вылечит ни один доктор.
Он отставил в сторону пустой бокал для бренди.
– Хотите узнать, о чем я думал?
Она ничего не ответила. Его голос вместе с серебристым лунным сиянием околдовали ее своей темной магией.
Он наклонился вперед, показавшись из глубокой тени.
– Я думал об Испании и войне, – тихо заговорил он. – О смерти и ангелах милосердия. О вас.
Она задрожала, ее влекло к нему. Крепко сжимая ладонями края своего стула, она зажмурилась, желая освободиться от странного наваждения, но вместо этого ее воспоминания стали еще более яркими, а боль – еще более явственной.
– Знаете, о чем я вспомнила? – спросила она хриплым голосом. – Я вспомнила, как сидела, как сейчас, в темноте, когда вы лежали в госпитале. Я говорила матери, что иду на музыкальный вечер, но вместо этого приходила к вам.
Она поднялась, от волнения чувствуя потребность двигаться, но здесь для этого не было места. Поэтому она просто стояла, глядя во тьму, туда, где были его плечи. Ее слова звучали помимо ее воли.
– Помню, в воздухе витал запах крови, ощущался ее медный привкус, с соседних коек доносились стоны. Но в основном я вспоминаю вас. Помню, как слушала ваше дыхание, задерживая свое, чтобы различить ваше. – Она ощутила, как по ее щеке скатилась слеза. – Вы даже не представляете, какой виноватой я себя чувствовала. Каждый раз, когда вы делали вдох, я благодарила Бога за то, что вы все еще живы, но вместе с тем понимала, что лишь продлеваю ваши мучения. Я знала, что вы умрете. Мы все знали.
– Но я не умер, – возразил он громко и твердо.
