– Да, вот это зрелище, – отвлек его скрипучим голос денщика. – Заслуженный гусарский майор, скрючившись, как хромая лошадь, начищает серебро старой девы. Да от этого впору повеситься.
Простонав, Энтони развернулся на высоком табурете, на котором он сидел в тесной каморке дворецкого.
– Прекрати, Керби. Бывали мы в ситуациях и похуже этой.
– Конечно, – отозвался коротышка, серьезно кивнув. – Но такой вони еще не было ни разу.
Энтони ничего не оставалось, как согласиться. Средство для полировки, которое ему посоветовала горничная, своим едким запахом наполнило крохотное помещение.
– Ты пришел сюда отговаривать меня? – спросил он, с радостью откладывая в сторону потемневшую чайную ложку.
– Да, пришел проверить, не образумились ли вы. Мы можем быть в Лондоне уже завтра в полдень.
Энтони подумал о своих скромных, наполненных приятными запахами апартаментах в Лондоне и вздохнул.
– Я не могу вернуться, пока не женюсь, – ответил он.
– Но назначение на должность…
– Она для женатых.
Мясистые губы Керби сжались в плотную линию неодобрения. Энтони видел это выражение много раз прежде и хорошо понимал его значение. Оно свидетельствовало о том, что старший по званию и его нынешний наниматель – невероятный дурак. И на этот раз Энтони подумал, что, возможно, его угрюмый денщик в чем-то и прав.
– Выкладывай, что у тебя на уме, приятель.
Керби не заставил себя просить дважды. Расправив плеч он начал:
– Я прошу прощения, сэр, но в мире много женщин, которых можно уложить в постель, не наряжаясь в панталоны слуги и не начищая серебряные ложки.
– Я не хочу затащить женщину в постель, Керби. Я женюсь на Софии и более ни на ком другом.
Денщик нахмурился, его лицо передернулось от досады.
– Но зачем, сэр? Даже ради спора она явно всего этого не стоит.
Он презрительно обвел взглядом крохотную каморку дворецкого.
Энтони охватила жгучая ярость. Такую реакцию нельзя было назвать разумной. Денщик лишь повторил то, что он сам себе много раз говорил в последние дни. Но непонятная злость продолжала разливаться у него в крови, подобно раскаленному свинцу.
– Тысяча гиней, старина, – сказал он резко. – Сам знаешь, у меня нет таких денег, не говоря уже о том, что мне даст выигрыш в этом споре.
Керби покачал головой, явно отвергая такую мысль.
Ваш отец сможет выплатить долг.
– Я не побегу к отцу! – воскликнул он, но внутренне поморщился.
Он уже думал об этом раз десять, не меньше. Энтони до сих пор не мог взять в толк, почему он заключил это необдуманное и явно опрометчивое пари. Однако спор имел место, и ему нужно с этим считаться. Мысль о том, чтобы попытаться объяснить своему отцу всю эту дурацкую ситуацию рождала лишь сожаление, что он не умер еще на больничной койке.
