Юность Есенина | страница 40
Отец Есенина провел в Москве большую часть своей многотрудной жизни. «Более тридцати лет, - вспоминает А. А. Есенина, - с тринадцатилетнего возраста до самой революции, отец проработал мясником у купца… Тяжелая жизнь наложила на глаза отца глубокий отпечаток, и в них иногда было столько грусти и тоски, что хотелось приласкать его и сделать для него все самое приятное. Но он не был ласков, редко уделял нам внимание, разговаривал с нами, как со взрослыми, и не допускал никаких непослушаний. Но зато, когда у отца было хорошее настроение и он улыбался, то глаза его становились какими-то теплыми, и в их уголках собирались лучеобразные морщинки. Улыбка отца была заражающей.
Посмотришь на него - и невольно становится весело и тебе. Такие же глаза были у Сергея»[136].
По своему характеру Александр Никитич Есенин был человек очень выдержанный, скромный и справедливый. Односельчане относились к нему всегда с большим уважением. Наделен он был острой наблюдательностью, неплохо рисовал. В семье Есениных сохранился рисунок их старого дома в Константинове, сделанный Александром Никитичем. Отец Есенина был интересным собеседником. Он «…очень хорошо и красочно умел рассказывать какие-нибудь истории или смешные случаи из жизни, - вспоминает А. А. Есенина, - и при этом сам смеялся только глазами, в то время как слушающие покатывались со смеха. Иногда отец пел… У отца был слабый, но очень приятный тенор. Больше всего, - замечает Александра Александровна, - я любила слушать, когда он пел песню „Паша, ангел непорочный, не ропщи на жребий свой…“ Слова этой песни, мотив, отцовское исполнение - все мне нравилось. Эту песню пела и мать, и мы с сестрой, но у отца получалось лучше. Мы с Катей (старшая из сестер поэта Екатерина Александровна. - Ю. П.) любили эту песню, а Сергей использовал ее слова в „Поэме о 36“. В песне поется:
У Сергея эти слова вылились в следующие строки:
Есенин с большим уважением относился к отцу. Это единодушно отмечают родные и близкие поэта. «Он любил отца, - подчеркивает сестра, - и не раз с глубоким сочувствием говорила мне о трудной отцовской жизни»