— Ты мой сын, — сказал Нейлз, — и мое дело, чтобы из тебя вышел человек. Прошлым летом мы нанимали репетитора, чтобы ты перешел в другой класс, а если ты будешь приносить такие отметки, никто тебя не переведет. Или ты считаешь, что это не мое дело — перейдешь ты в следующий класс или нет? Если бы тебе дать волю, ты, пожалуй, и вообще не ходил бы в школу. Включал бы телевизор чуть свет и не выключал бы до самой ночи.
— Ах, ну кончай же, папа, — сказал Тони, — и оставь меня, пожалуйста, в покое!
Тони выключил телевизор, вышел в холл и занес ногу на ступеньку.
— А ну-ка, сынок, вернись! — закричал Нейлз. — Вернись сейчас же, а то я тебя сам верну.
— Ну что ты на него рычишь! — вмешалась Нэлли, выходя из кухни. — Я жарю куропаток, и от них так вкусно пахнет, и мне было так хорошо от того, что ты дома, а ты взял и все испортил.
— Может, мне тоже было хорошо, — сказал Нейлз. — И потом, как бы вкусно ни пахли куропатки, это не резон для того, чтобы отмахиваться от задач, которые перед нами ставит жизнь.
Нейлз подошел к лестнице и крикнул:
— Иди-ка сюда, сынок, быстро! А то не будет тебе телевизора целый месяц. Слышишь? Спускайся сейчас же, а то не будет тебе телевизора целый месяц.
Мальчик медленно спустился по ступенькам.
— Ну вот, а теперь садись, поговорим, — сказал Нейлз. — Я сказал, что ты можешь смотреть телевизор по часу в день, и от тебя требуется лишь выбрать время.
— Откуда я знаю, — сказал Тони. — Я люблю программу, которую дают в шесть и в семь…
— Ты хочешь сказать, что часа тебе мало, так, что ли?
— Не знаю, — сказал Тони.
— Налей-ка мне виски с содовой, Элиот, — попросила Нэлли.
Нейлз налил ей виски и содовой и вновь принялся за Тони.
— Ну, что ж, — сказал он. — Так как ты сам не можешь решить, придется мне решить за тебя. Во-первых, я буду следить, чтобы прежде, чем сесть за телевизор, ты сделал уроки.
— Но я возвращаюсь в полчетвертого, а когда автобус запоздает, то и того позже, — сказал Тони. — И если мне сразу делать уроки, я пропущу программу, которую дают в четыре.
— Это, конечно, большое горе, — сказал Нейлз. — Большое горе.
— Ах, оставь его, — сказала Нэлли. — Пожалуйста, оставь его в покое. На сегодня хватит.
— Мы говорим не о сегодня, а о всей неделе, включая и субботу, и воскресенье, и праздники. Поскольку никто из вас не желает принять решения, придется мне взять все на себя. Я выкину эту проклятую игрушку на помойку.
— Ой, папочка, не надо! — вскричал Тони. — Пожалуйста, не надо! Ну, пожалуйста! Я буду учиться лучше, вот увидишь! Я постараюсь!
