Дитя, помни о приличиях, — услышала я ее голос. — Приличия — это самое главное.
Я поджала губы.
— Прошу прощения, если мой образ жизни оскорбляет вас, Ваше Высочество. Простите, если вы полагаете, что мне не пристало расстраиваться из-за глупых приказов. Но, боюсь, у меня не остается другого выбора.
Он повернулся так резко, что, отшатнувшись, я уперлась спиной в дверцу. Его лицо выглядело озадаченным, но было что-то в его глазах, что-то похожее на понимание, когда они слегка расширились.
— Благодарю, что подвезли меня, — быстро закончила я, выскочила как можно скорее из машины и, обогнув ее, побежала на тротуар под кроны деревьев.
Когда я закрывала за собой калитку, он уже разворачивался и уезжал. Глядя, как машина удаляется, а потом и скрывается за поворотом, я вспомнила свой эмоциональный всплеск.
Я улыбнулась шире, чем раньше. В этой улыбке была горечь, но в ней же выражался мой триумф.
Значит, ты знаешь, знаешь, почему она умерла! Я все у тебя выведаю и не примирюсь с тобой, пока не добьюсь своего!
Позади меня из окон по обеим сторонам двери в сад струился свет. На подъездной аллее стояли припаркованные машины. Родители были дома. Я нахмурилась и собралась с мыслями.
Дверь была не заперта, и я попыталась открыть ее как можно тише. Я бесшумно разулась и уже поставила одну ногу на ступеньку лестницы, когда мама появилась из гостиной, где шторы, вне всяких сомнений, шевелились, когда я пробиралась через сад.
— И где ты была? Уже почти девять!
— Мистер Силайа попросил меня помочь одному из учеников.
Я повесила рюкзак на вешалку над батареей, чтобы он высох к утру, и повернулась к маме, надеясь, что она быстро выпустит пар и я смогу переодеться во что-нибудь сухое.
— И, думаю, если я позвоню в школу, он это подтвердит? — довольно раздраженно спросила она.
— Да, — ответила я, зная, что мистер Силайа не скажет ничего о наказании: свою вину я уже искупила.
— А кто это тебя домой подвозил? — хмыкнула мама, кивая в сторону двери.
— Друг.
Но так просто от нее было не отделаться.
— Ни у кого из твоих друзей еще нет прав.
— Друг из шестого класса, — перефразировала я.
Но мама мне все равно не верила. Она подошла к зеркалу, чтобы снять сережки, — родители явно только вернулись, ведь она все еще была в деловом костюме, и волосы не кучерявились, а лежали ровно, аккуратно уложенные в стрижку боб — с такой прической она всегда ходила на встречи.
— Немного я знаю шестиклассников, кто может себе позволить оплатить страховку на «мерседес», Отэмн.
