Стас непроизвольно сделал драматическую паузу, затем сжал губы в злую нитку.
– Это жертвенный зиккурат. Из черепов. Надо полагать, что человеческих. Вы понимаете!? Двадцатиметровая пирамида из сотен тысяч человеческих черепов!
Я скрипнул зубами и потянулся к скудному запасу Камней Душ. Пришла пора поднимать петов.
– К бою, парни!
Первые же такты творимых заклинаний сбросили с нас полог невидимости. Зена спрыгнула с ящера и укрылась за нашими спинами. Кастовать на маунте она не могла, но и убирать животинку не спешила – лишняя цель для монстров хоть немного размажет урон группы.
Стас выпал из строя и шагнул в сторону, растворяясь в стелсе и принимая под свою ответственность уязвимого клирика и оперативный тыл. Спущенная с ментального поводка гончая рванулась вперед, в несколько могучих прыжков покрыв полсотни шагов и мгновенно сбивая грудью ближайшую пару Безумцев.
Монстры труса не праздновали либо просто не обладали инстинктом самосохранения. Низкоуровневые демоны, они такие – вся их жизнь служение боли и разрушению. Белка в первые же секунды боя успела сгенерировать кучу агро и сразу же стала приоритетной целью. Подошла слишком близко, нанесла урон, дебафнула воинственным рыком. Волна Безумцев ударилась о псину и тут же схлынула назад, оставив на снегу четыре неподвижные фигуры.
Павший свидетель – это не драка, а ленивое прихлопывание комаров!
Наконец-то и Барсик нашел себе соперника по силам и яростно вцепился в самого крупного Цербера. Два существа и четыре пасти принялись истово рвать друг друга.
Не получивший прямого приказа Гумунгус до боя не снизошел – в мелких бесах противников себе он не видел, а дешевой славы не искал.
Анунах не стал спешиваться – его маунт позволял вести бой в седле, агрессивно дрался сам, да еще и принимал на себя часть урона. Единорог, не так давно поменявший масть с белой на черную, успел сделать лишь несколько шагов вперед, как противники неожиданно закончились. Один лишь Барсик продолжал рвать задними лапами брюхо издыхающего Цербера. Читовый ирбис получил хил от Зены и теперь явно ощущал себя бессмертным.
Умка, только-только извлекший дубину из замысловатого крепежа за спиной, обиженно взревел – целей ему не досталось.
Я наконец закончил длительный и занудный каст поднятия пета. Снег рядом со мной вспучился огромным горбом, затрещала скованная вечной мерзлотой земля, порождая из своих недр четырехметрового паука триста шестидесятого уровня. Тварь явно обладала остаточной памятью, зло косила на меня восьмеркой глаз, но противиться воле призвавшего не могла.
