Побежали. Байдюк, естественно, впереди. И вдруг на финише выясняется, что раньше его метров на двести финишировал курсант Киевского ВОКУ Ра-децкий. Все, и Байдюк в первую очередь, были в шоке. Он-то точно знал, что на всей дистанции его никто не обгонял.
А получилось следующее. Сахновский запустил со старта друга Радецкого, курсанта по фамилии Демба. Оба они были поразительно здоровые ребята. Но Демба не бежал всю дистанцию. С последней контрольной точки он ушел. А на финише Радецкий, который сидел в кустах, метрах в трехстах-четырехстах, выскочил и финишировал первым. Пробежав остаток дистанции в полную силу, он финишировал достаточно вспотевшим. Когда проверили, на всех контрольных точках бегун под этим номером отметился.
О «жульстве», конечно, догадывались, но доказать ничего было нельзя. Больше всех шумела представительница КВИАУ, мастер спорта международного класса по стрельбе из пистолета Терпегорьева. Возмущенная толпа, возглавляемая Терпегорьевой, стремительно приближалась к нам.
Сахновский негромко скомандовал, чтобы мы заняли места в машине. Потом рявкнул водителю «Заводи!» и сам вылез на броню. Зажав в кулаке папаху, он обратился к возмущенной толпе:
— Люди! Слушайте меня! Вы кому больше верите? Мне, герою войны и полковнику, «Шефу Сахновско-му» или этой проститутке Терпегорьевой? Да у меня в училище любой боец со старта лежа в сапогах на пять километров Байдюка сделает!
Что там началось, словами не описать. Вот тогда я и понял, для чего мы приехали на бронетранспортере. Главное было, чтобы двигатель не подвел».
Преподаватель огневой подготовки училища полковник Никитин был мастером спорта по стрельбе из пистолета. С пистолетом Макарова он проделывал чудеса. Как-то на занятиях с иностранцами один конголезец посетовал, что пистолет у него плохой.
— Дай-ка сюда, — попросил Никитин. На глазах у всех он зарядил новую обойму и тут же послал в мишень три пули, которые кучно легли в десятку.
— Плохой? — удивленно спросил Никитин и, не дав ответить слушателю, послал пару пуль в десятку. Но как! Полковник вывернул руку и держал пистолет боком.
— Плохой? — снова поинтересовался он у смущенного конголезца. И снова послал пару пуль в десятку, но теперь вывернув руку так, что рукоять пистолета смотрела в небо.
— Плохой, — неопределенно хмыкнул Никитин и навскидку сбил одинокую стеблину, торчащую из снега, метрах в десяти. После этого спокойно вернул пистолет чернокожему слушателю.
