И все происходило как во сне. Солнце село, не оставив после себя даже отблеска. Единственный свет исходил от тлеющих костров, и его было как раз достаточно, чтобы освещать фигуру Зикали, лежащую на боку и напоминавшую своей неуклюжей формой мертвого детеныша гиппопотама. Вся эта история начинала мне страшно надоедать, ощущение пустоты становилось невыносимым.
Наконец карлик зашевелился. Он присел, зевнул, чихнул, встряхнулся и стал шарить голой рукой в горячих угольках моего костра. Вскоре он нашел белый камень, который был раскален докрасна (по крайней мере, таким он казался при свете костра), и, внимательно осмотрев, сунул его себе в рот. Затем он выискал в другом костре черный камень и поступил с ним таким же образом. Потом у меня в памяти осталось, что костры, совершенно уже догоревшие, снова ярко вспыхнули. Я предполагаю, что он незаметно подложил в них топлива. И Зикали опять заговорил.
— Подойдите сюда, Макумазан и сын Мативаана, — сказал он, — и слушайте, что я вам скажу.
Мы подошли к кострам, которые горели необычайно ярко. Затем он выплюнул изо рта на руку белый камень, и я заметил, что камень был покрыт линиями и пятнышками, как птичьи яйца.
— Ты не можешь растолковать эти знаки? — спросил он, держа передо мною камень, и, когда я покачал головой, он продолжал: — А я могу прочесть их так, как вы, белые, читаете ваши книги. Вся твоя прошедшая жизнь написана здесь, Макумазан, но нет необходимости рассказывать тебе ее, так как ты ее сам знаешь. Но здесь также написано и твое будущее, странное будущее. — И он с интересом стал осматривать камень. — Да, да, удивительная жизнь и славная смерть предстоят тебе. Но об этом ты меня не спрашивал, и поэтому я и не скажу ничего, да ты и не поверил бы мне. Ты меня спрашивал только о предстоящей охоте, и я говорю тебе: если ты благоразумен, то не ходи на охоту с Умбези — ты будешь на волоске от смерти, хотя все кончится благополучно.
Затем он выплюнул черный камень и посмотрел на него таким же образом.
— Твое предприятие будет успешно, сын Мативаана, — сказал он. — Вместе с Макумазаном ты достанешь много скота ценою многих человеческих жизней. В остальном — но ведь ты меня об этом не спрашивал…
Мы сидели совершенно молча, пока карлик не прервал молчания громким жутким смехом.
— Это колдовство, конечно, — сказал он. — Ничего особенного, не правда ли? Почему ты не попросил меня предсказать тебе всю твою будущую жизнь, белый человек? Это тебе было бы интересно, но ты, конечно, ничему этому не веришь! Садуко, ступай спать! А ты, Макумазан, посиди со мной еще в моей хижине, и мы поговорим о других делах.
