Все дожидались меня: папаша, рука у мамы на плече; мама с малышкой Мисти на руках; Эмбер в розовом костюме балерины с Хэллоуина (она настояла, чтобы надеть его на мой день рождения), улыбка от уха до уха. В балетной пачке застряли крошки шоколадного торта.
Они ждали проявлений восторга, хотя знали, что я мечтал о Резиновом Силаче[22] и о Расхитителе Могил, радиоуправляемом грузовике-монстре.
Глаза у меня наполнились слезами. Нет, комнату я тоже хотел. А как же. Только думал, она и так моя.
Справившись с рыданиями, я провизжал, что каждый ребенок в Америке, за исключением меня, получает на Рождество Расхитителя Могил и что ни у кого еще не было такого паршивого дня рождения, как у меня сегодня.
«Ну и влетит же мне сейчас», – успел подумать я, прежде чем броситься вон из дома. Перебежал дорогу, пересек вырубку и уже почти скрылся в лесу.
К моему удивлению, папаша не отставал. Вообще-то, если надо кого поймать, толку от бати чуть. Две-три попытки – и он затаивается на диване, словно большая кошка в высокой траве саванны, и ждет, когда жертва потеряет бдительность.
А из меня бегун никакой. Я и тумаки-то огребал, потому что никуда не спешил. Не видел смысла. Так и так получишь по башке, зачем уродоваться? Но сегодня все было по-другому, мы оба это знали. Я как будто убегал не от родителя, а от своей жизни. И чувствовал, что без погони не обойдется.
Старался я, наддавал, вырвался вперед и вдруг – раз! – запутался в собственных ногах. Ну вылитый дурачок из фильма ужасов. А папаша тут как тут. Схватил меня за руку, размахнулся… Хорошо, не в лицо попал, а в грудь. Я так и сел. Прямо на черный язык. Так у нас называют выход соли на поверхность, он черный из-за угля.
Весь холм из-за таких языков будто в струпьях. Я еще волновался, не вредна ли эта соль для оленей. Когда-то мне было их очень жалко: налижется тупая скотина соли и копыта отбросит. И только потом понял: инстинкт их всегда оградит, даже если разум спасует, инстинкт подскажет: это яд.
Папаша меня поднял, поставил на ноги и ударил еще раз. По лицу. Я знал, что так и будет. Знал: он поставил себе цель и должен ее достичь. Снять напряжение. Лично я тут был как бы ни при чем. Я для него был не сын и как бы даже не человек, я для него был задача.
Потом папаша схватил меня за руку и поволок к дому Открыл дверь грузовика и втолкнул меня в кабину Я сидел смирно, хотя внутри у меня все так и тряслось.
На крыльце показалась мама и подняла крик. Пару минут они орали друг на друга. Я в перебранке не упоминался совсем. Мама разорялась, сколько сил она потратила, чтобы привести в божеский вид мой шкаф, а папаша в ответ вопил, что именно он построил эту гребаную комнату и если ей нужен дворец, то она не за того человека вышла замуж. Потом мама принялась причитать, что мороженое тает, а торт засыхает.
