– В арахисовом масле полно жира, – бубнил Черч. – Люди не верят, когда им об этом говоришь, но это так. В оливках тоже полно жира. Но люди почему-то мне не верят.
– А почему ты ушел?
– В один прекрасный день я просмотрел все свои материалы и понял, что не написал ничего значительнее, чем «Человек в костюме сурка подвергся нападению».
– Это был Рюбек, парень, который объявился на праздновании Дней сурка? – уточнила одна из кассирш.
Моя попытка не привлекать внимания не удалась.
– На Холме Индюка, правда? – влезла в разговор вторая кассирша. – Он играл сурка, который развлекал толпу в городе. Тот, что работал в торговом центре, был без цилиндра.
– Да, это тот самый, – подтвердил Бад. – Парней, которые его побили, поймали. До сих пор помню, что они мне сказали: «Наконец-то нам попался этот проклятый сурок».
– И ты ушел, потому что противно стало? – спросил я.
– Меня ушли. Пенсионный возраст. Но мне нравится думать, что я сам ушел.
– А почему Келли оставила газету? – спросил я. – Потому что родила?
– Давай посмотрим. Она работала каждое лето, пока училась в колледже. – Бад помолчал, задумчиво потер подбородок рукой в старческой гречке. – А потом вернулась сюда на постоянное место жительства и проработала еще пару лет. Да, она бросила газету, когда вышла замуж и родила.
– А зачем она вообще вернулась сюда? Как-то непохоже, чтобы ей очень хотелось.
– С чего ты взял?
– Какая-то она другая. Не такая, как все.
– Ну, не знаю. Какая там другая! Недовольная, вот и все.
Между нами встал Черч:
– Она берет очень много арахисового масла. И ведь даже не для детей. Она покупает его для себя. Кроме шуток. Мне самой нравится, говорит. – Черч покачал головой. – А в нем полно жира. Я ей сказал.
– Если она здесь выросла, – продолжал я, не обращая внимания на Черча, – то должна была знать, что это за место. Что тут есть чем быть недовольным. Почему она здесь поселилась?
– Из-за любви, уверен.
– К мужу? – В моем вопросе сквозило отвращение.
– К своему деду. Она ухаживала за ним после первого инфаркта. Он прожил еще год, пока его не шарахнуло как следует. Она унаследовала его землю и осталась на ней жить.
– Видно, любила его.
Бад кивнул:
– У Келли масса энергии. Когда я с ней работал, мне казалось, она готова взяться сразу за сто дел. Деду она, судя по всему, в рот смотрела. Он был для нее вроде компаса, насколько могу судить. А когда он умер, – он постучал себя пальцем по лбу, – стрелка стала вертеться вхолостую, если понимаешь, о чем я. Думаю, она осталась на его земле в надежде, что обретет покой.
