Из-за полок показалась Келли Мерсер. Шорты, точно, розовые, но никакого топика из варенки. Нормальная футболка с надписью. Что-то там в защиту тигров.
– Привет, – повторила она.
– Привет, – пробурчал в ответ я.
Она сделала удивленное лицо, на губах показалась улыбка. Задорно вскинула голову.
– Это у тебя в кармане огурец или ты просто рад меня видеть?
– А?
– Извини. – Она засмеялась. – Не могла удержаться. У тебя огурец в кармане.
Успел я натянуть на овощ резинку или нет? Вот ужас-то.
– На полке подобрал, – зачастил я, – собирался положить на место.
– А с ним можно сделать что-то еще? – изумилась она.
– Да ничего.
– Ну так как твои дела? – Голос с хрипотцой, ровный, словно убегающая вдаль серая лента шоссе.
– Отлично.
– На прошлой неделе я заезжала к вам домой. Эмбер тебе говорила?
– Да.
– Это хорошо. А то мне показалось, она не горит желанием тебе об этом докладывать. Похоже, она меня невзлюбила.
– За что? Она что-нибудь сказала?
– Скажем так: излишнего гостеприимства она не проявила. В этом нет ничего страшного. Шляются всякие вокруг дома.
– Шляются? Это ее слова?
– Не бери в голову, Харли. – Она подняла было руку, чтобы коснуться меня, но на полпути остановилась. – Все в порядке. Я все понимаю. Бывает тяжело общаться с людьми после… – она поискала в уме нужное выражение, – после того, что случилось.
– То, что случилось, не дает никому права выдрючиваться. Это не оправдание, – резко возразил я.
– Ладно, забудем.
Она смотрела на витрину с лососем. В ее семействе небось лососину едят раз в неделю, неважно, объявили на нее скидку или нет. У нее наверняка есть рецепт замечательного маринада, который она мне перепишет, если попрошу. Аромат ужина, который она съела этим вечером, пропитал ее волосы и руки: имбирь, чеснок и коричневый сахар.
Тут до меня дошло, что она глядит на свое отражение в стекле. Изучает его, смущается и злится, будто ей вручили набор деталей и инструкцию по сборке на иностранном языке.
– Спасибо, – выговорил я наконец. – За то, что вы передали.
Она повернулась ко мне:
– А ты, вообще-то, в книгу заглядывал?
– Да. Посмотрел картину Пьера Боннара «Рай на Земле». Это ведь Адам и Ева, правда?
– Правда. И какое у тебя впечатление?
– Все очень верно. Ева беззаботно спит среди деревьев, а Адам стоит на опушке леса, типа прикидывая, где построить дом.
– Почему ты сказал «верно»? – Она засмеялась.
– Сам не знаю. По-моему, женщины легче принимают сложившееся положение вещей и приспосабливаются, тогда как мужчины вечно стараются это самое положение вещей изменить и, если не получается, выходят из себя.
