— Миз Полански, вам вовсе не обязательно проходить через все это. Мы можем найти кого-нибудь еще, кого-нибудь более опытного…
— Более опытного искать некогда, — с убийственной откровенностью проговорила она. — Кроме того, эту машину я знаю так же хорошо, как и вы. А Эйнштейна я знаю, как родного брата. Более квалифицированного, чем я, специалиста не существует. — Она расправила плечи и горделиво выпрямилась во весь рост, оказавшись на добрые десять дюймов ниже своего собеседника. — В чем дело? Вы, что, считаете меня неспособной?
Ответить Синклер не успел. В динамике яйца раздался знакомый голос с бруклинским акцентом, принадлежавший старшему технику Сэди Хеджесу.
— Полная готовность, док.
— Док? — улыбнувшись, произнесла Джиллиан.
Она очень красиво улыбалась. Он заметил это, как только они познакомились, — само собой разумеется, клинически отрешенно. Наряду с умом, сообразительностью, честностью и прямотой это было одним из качеств, вызывавших к ней симпатию у товарищей по работе. У Джиллиан Полански был редкий, бесценный дар заставлять других людей чувствовать себя значительными, и поэтому те тематические группы, в работе которых она принимала личное участие, функционировали более слаженно и эффективно. Именно по этой причине Синклер сожалел, что Джилл больше у него не работает.
В основе этого сожаления лежал и тот факт, что он с уважением относился к ее технической квалификации и ценил ее ум, втайне наслаждаясь бесконечными спорами. Это не имело ни малейшего отношения к исполненному ими великолепному парному танцу. Абсолютно никакого.
— Терпеть не могу прозвищ, миз Полански, — заявил он, прилаживая последний датчик поверх яремной вены чуть пониже уха. — Как от доктора Хеджеса, так и от кого бы то ни было.
Она покраснела, и он понял, что она вспомнила, как ее подруга вслух назвала его Вершителем Судеб. Его бросило в жар, распространившийся по всему телу от точек прикосновения его пальцев вплоть до пульсирующей артерии у нее на горле. Теплота ее проникла и к нему в тело, освещая внутренний мрак, как маяк в ночи. Он отдернул руку, пораженный и потрясенный неожиданной теплотой и нежеланной близостью.
Он натянул ей на лицо дисплей-визор, отрезая от себя ее облик и выражение замечательных по экспрессии глаз. Затем он быстро подошел к двери яйца.
— Мне понадобится несколько минут, чтобы надеть собственную сбрую, — проговорил он гораздо более жестко, чем намеревался. — Воспользуйтесь этой паузой, чтобы свыкнуться с перчатками и управлением визором.
