Действительно, тот Гоголь просил того Жуковского не преследовать по закону не того Гоголя. Это желание Николай Васильевич объяснил Василию Андреевичу в мартовском письме так: «…придется, может быть, содрать последнюю рубашку (если не самую кожу) или с его жены, или детей, или родственников, от чего Боже сохрани, а потому дело это оставить. Разузнать можно, но, Христа ради, никаких взысканий ни в каком случае!»
VI
Секунда-вексель, присланный Плетневым из Петербурга, Жуковский не стал пересылать Гоголю в Неаполь, как поначалу намеревался. Решив распутать дело на месте, он обратился за помощью к действительному тайному советнику Петру Яковлевичу Убри – посланнику Российской империи при Германском союзе во Франкфурте-на-Майне.
Убри, или Убриль, как его называл Жуковский, передал вексель франкфуртскому банкиру Амшелю Майеру Ротшильду, с тем, чтобы тот снесся с гамбургским банкиром Карлом Гейне и навел у него справки о человеке, получившем вексельные деньги.
Ответа из Гамбурга и Жуковский, и Убри ждали с нетерпением. И он пришел очень скоро, поскольку о векселе спрашивал Ротшильд.
В несколько дней расследовав дело (без запроса известного банкира это должно было, по словам Жуковского, «протянуться долее», и, вероятно, намного), Карл Гейне прислал Амшелю Ротшильду официальное банковское свидетельство, удостоверяющее в том, что никаких выплат по прима-векселю в течение двух лет, с тех пор, как Штиглиц в Петербурге выдал два экземпляра тратты, не производилось и что, стало быть, секунда-вексель, имеющийся в наличии, действителен.
Взыскивать с другого Гоголя не пришлось. Денег по векселю банка Штиглица он не получал. Однако «бестолковщина по части этого векселя и его чудесных странствий», как выразился Николай Васильевич, продолжалась.
В начале марта 1847 года действительный тайный советник Петр Убри переслал с дипломатической почтой чрезвычайному посланнику и полномочному министру России при Неаполитанском дворе тайному советнику Льву Потоцкому конверт, в который были вложены банковские справки по векселю Штиглица от Карла Гейне, сам вексель и адресованное банкиру Королевства Обеих Сицилий Калману Майеру Ротшильду письмо его брата Амшеля Майера Ротшильда с подтверждением, что документы подлинны и что по ним можно выдать Гоголю деньги в Неаполе.
Получив от министра Потоцкого конверт, Николай Васильевич отправился с документами к Калману Майеру Ротшильду. Никаких сомнений, что деньги наконец завершат в портмоне Гоголя свои «чудесные странствия», к этому времени уже не было ни у Жуковского, ни у тех важных особ, которые приложили руку к вексельной истории.
