— Ты все правильно сделал, это моя учительница, чудесный человек. Не так уж много на свете людей, о которых вспоминаешь так трепетно. Захотелось, когда увидел ее, сделать что-то хорошее, за то, что она не была равнодушна и была справедлива. Ты запомнил, где она живет?
— Да, запомнил, — удивился водитель.
— В следующий раз, к какому-нибудь празднику отвезешь ей подарки от меня. Все-таки она молодец, не озлобилась, как большинство стариков, принимает жизнь, какая она есть, добрая и скромная. Напомни мне перед праздником, что надо к ней съездить, а то я закручусь и могу забыть.
— Как бы мне самому не забыть, память плохая, надо записать, — водитель поморщился.
На деловую встречу Игорь Михайлович приехал в отличном настроении. Впереди было столько планов и идей, он был уверен, что справиться.
Открытый работал у Шведова три года и считал себя стариком, по сравнению с другими, но по работоспособности он им не уступал, молодым. У него была хорошая память, он не жаловался на здоровье, был дисциплинированным и умел руководить людьми, зрение тоже было хорошим, на усталость не жаловался.
Когда в фирме отмечали дни рождения, молодежь часто ныла, что ни на что не хватает времени, что устают, нет времени, чтобы заниматься детьми и помогать старикам. Слушая их нытье, он ухмылялся, прикидывая, что с ними будет, когда они достигнут его возраста.
Он получал неплохую пенсию и собирался еще работать долго. И Шведов платил неплохо, но у него жена не работала, и надо было еще содержать и воспитывать младшего сына, дать ему образование. Старшему сыну он не помогал, тот был обеспечен, ни в чем не нуждался.
Шведов ценил Открытого за прекрасное знание немецкого языка. К ним несколько раз приезжали немцы и Вячеслав Петрович вел переговоры, а в дальнейшем и переписку, которая была непростой, и нужно было владеть специфической лексикой.
Немецкого языка не знал никто. Служащие владели английским в разной степени. Открытый знал английский, но хуже немецкого. Он просматривал информацию и на английском, делал переводы и показывал специалистам в отделе, чтобы они оценили, нужен ли им этот материал. Он радовался, что его никто не может заменить и гордился этим.
* * *
Прошло три недели с того дня, когда было обнаружено взрывное устройство.
Николай Борисович сидел перед ним и отчитывался: за Сапрыкиным следили три человека, так, чтобы он не заметил слежку. Но, как выяснялось, Сапрыкин оказался очень непредсказуемым человеком, хотя ему 25 лет, но то ли чутье, то ли вообще он был таким, что за ним невозможно было следить. Когда его вели, он словно испарялся в самых неожиданных ситуациях.
