– Тут чьи-то козни, – сказала бабка, – сами по себе рояли не взрываются.
Она пустила в ход всю свою хитрость, чтобы дознаться о причинах нового пожара, но старуху сбивали с толку уклончивые ответы Эрендиры и ее невозмутимый вид. Она не обнаружила ни малейшей подозрительной черточки в поведении внучки и хоть бы раз вспомнила о существовании Улисса. До самого рассвета она нанизывала одну догадку на другую и подсчитывала убытки. Потом подремала какую-то малость, но плохо, беспокойно. Наутро Эрендира сняла с нее жилет с золотыми слитками и увидела на ее плечах огромные волдыри, а на груди – живое мясо.
– Еще бы! Ведь я не спала, а ворочалась с боку на бок! – сказала бабка, когда внучка смазывала ожоги взбитыми белками. – Да и сон видела какой-то чудной. – Огромным напряжением воли бабка сосредоточилась, вызывая в памяти этот сон, и наконец увидела все, как наяву. – В белом гамаке лежал павлин!
Эрендира обомлела, но сдержала страх, и лицо ее не дрогнуло.
– Это добрый знак, – солгала, – павлины к долгой жизни.
– Услышь тебя Господь, детка! – сказала старуха. – Потому что нам все начинать сызнова, как в прошлый раз.
Эрендира оставалась бесстрастной. Она вымазала взбитыми белками бабку по шею, покрыла ее голый череп густым слоем горчицы и вышла во двор. Взбивая новые белки под пальмовым навесом кухни, Эрендира наткнулась взглядом на глаза Улисса, который смотрел на нее из-за плиты точь-в-точь как в первый раз из-за спинки кровати. Она не удивилась, нет, а лишь сказала усталым голосом:
– Ты только и добился, что увеличил мой долг.
Глаза Улисса помутнели от боли. Не шелохнувшись, он смотрел, как Эрендира бьет яйцо за яйцом с застывшим на лице презрением, будто его тут нет. Глаза Улисса метнулись, оглядели разом все, что было на кухне, – развешанные кастрюли, связки чеснока, столовую посуду и большой кухонный нож. Не говоря ни слова, Улисс поднялся, решительно шагнул под навес и схватил этот нож.
Эрендира даже не обернулась, но, когда он выбежал из кухни, сказала вдогонку еле слышно:
– Берегись, ей была весть о скорой смерти. Она видела во сне павлина в белом гамаке.
Бабка, увидев в дверях Улисса с ножом, сделала нечеловеческое усилие и поднялась сама, без своей палки.
– Сынок! – заорала. – Ты рехнулся!
Улисс бросился на нее и нанес удар ножом прямо в грудь, вымазанную белками. Бабка со стоном подмяла Улисса под себя, пытаясь задушить своими огромными ручищами.
– Ах ты выродок! – задыхалась она. – Поздно я поняла, что ты злодей с ангельским ликом.
