– Эрендира!
Резко проснувшись, Эрендира уронила супницу на ковер.
– Пустяки, детка, – сказала бабушка почти ласково, – просто ты спишь на ходу.
– У меня все само засыпает, – виновато сказала Эрендира. Она подняла супницу и стала оттирать пятно на ковре, с трудом выбираясь из сонного дурмана.
– Брось, – пожалела ее бабка, – вечером отмоешь.
Вот так, вдобавок ко всем вечерним делам, Эрендира отмывала ковер и заодно перестирала в мойке всю смену белья с понедельника, а тем временем ветер кружил и кружил у дома, пытаясь проникнуть внутрь сквозь какую-нибудь щель. Столько всего переделала Эрендира за вечер, что и не заметила, как стемнело, и лишь когда расстелила в столовой ковер, поняла, что давно уже время спать.
Всю вторую половину дня бабка для собственной услады бренчала на рояле, выводя высоким фальцетом песни своей молодости, и мускус смешался на ее веках с прочувственными слезами. Но едва она легла в постель в ночной сорочке тончайшего муслина, как улетучилась вся горечь воспоминаний о невозвратных временах.
– Найди завтра время, чтобы выбить ковер в зале, – сказала она Эрендире, – он не жарился на солнышке с моих счастливых времен.
– Хорошо, бабушка.
Она взяла веер из страусовых перьев и стала обмахивать беспощадную величественную старуху, а та, медленно погружаясь в сон, перечисляла все оставшиеся дела:
– Не ложись, пока не перегладишь белье, а то сон будет не сон.
– Хорошо, бабушка.
– Пересмотри как следует платяные шкафы: при ночном ветре моль очень прожорлива.
– Хорошо, бабушка.
– Останется время – вынеси в патио все цветы, пусть подышат.
– Хорошо, бабушка.
– И покорми страуса.
Бабка уже заснула, но по-прежнему давала распоряжения. Собственно, от нее внучка и унаследовала эту способность спать и одновременно бодрствовать.
Выскользнув из спальни, Эрендира взялась за порученные дела, отвечая всякий раз на слова спящей бабки.
– Полей как следует могилы.
– Хорошо, бабушка.
– Перед сном посмотри, все ли в порядке, если вещь не на своем месте, она мается и не спит.
– Хорошо, бабушка.
– И если вдруг нагрянут Амадисы, предупреди, пусть не ночуют, – сказала бабка. – Порфирио Галан со своей шайкой ждет не дождется, чтобы их прирезать.
Эрендира уже не отвечала, зная, что бабушка путается в бреду, но безотказно выполняла все приказы. Проверив все шпингалеты на окнах, потушив повсюду свет, она взяла в столовой серебряный канделябр и пошла к себе, светя дорогу и прислушиваясь к мерному, могучему дыханию бабки, которое разносилось по дому, когда вдруг стихал ветер.
