О нраве и облике дикого предка наших коров - тура, мы, к сожалению, сейчас можем судить только по письменным источникам, отдельным старым рисункам и немногим сохранившимся в музеях скелетам. Последняя корова-турица погибла в Польше в 1627 году. Только сейчас мы начинаем осознавать, какая это большая потеря для человечества! Гнедые туры были огромными животными, значительно более крупными, чем наши коровы, о чем мы можем судить по скелетам быков-туров, высота которых в холке достигала двух метров.
Очевидно, неспроста былины, легенды и хроники княжеских охот единодушны в описании неукротимости и мощи туров.
Но не будем сбрасывать со счетов возможность того, что охотники прежних времен были не прочь преувеличивать силу и свирепость убиваемого зверя и тем самым приукрашивать свои подвиги. В средние века в некоторых местах бытовал обычай приводить захваченных на охоте телят-туров в селения и там их содержать. Судя по тому, что о дальнейшей судьбе пленников хроники умалчивают, можно думать, что вряд ли те становились совершенно ручными.
Предок наших лошадей тарпан прожил на Земле немногим дольше тура. Последние в мире тарпаны, доставленные с юга Украины, жили некоторое время в Московском зоопарке. Это было недавно, когда уже была изобретена фотография, запечатлевшая облик этого животного и позволившая нам иметь представление о предке домашней лошади.
Известно, что попытки приручить тарпана предпринимались в прошлом веке много раз. Но все они окончились неудачей. Кони были настолько дикими, что в неволе отказывались от еды и питья и погибали.
Предельно выраженная у диких форм домашних животных природная пугливость к людям, а иногда еще и агрессивность заставляют поставить под сомнение гипотезу о легком одомашнивании через случайное приручение для игр и развлечения диких ягнят, козлят, телят, жеребят, ослят и верблюжат, захваченных на охоте. Было бы ошибкой приписывать живущему в суровой борьбе за существование человеку неолита такие бескорыстные чувства по отношению к традиционным объектам охоты, которые в наше время испытывают жители больших городов, например к диким уткам. Когда мы с умилением кормим в городском парке из рук крякву, мы забываем, что всего два-три десятилетия назад нормальным было смотреть на эту птицу исключительно как на дичь, естественная судьба которой - быть зажаренной к обеду. И весьма сомнительно, чтобы многие тысячелетия назад наши предки приручали и одомашнивали животных лишь из благородного желания общаться с братом меньшим. Только материальная польза человеку, как учит Дарвин, была стимулом приручения и одомашнивания животных, ставших сельскохозяйственными.