Серые леса утопали в снегу. Неяркое морозное солнце тускло освещало окрестные поля и леса. Серые деревеньки тонули в оврагах. Ехал только по светлу. В три часа по полудни уже темнело, завывали волки, кони испуганно шарахались своей тени, По темну искали станцию, а утром, на свежих лошадях дальше в путь. Алексей рассчитывал к наступлению тепла быть в Дербенте. Если всё пойдёт без осложнений, то он доберётся до Стамбула уже весной.
Денщик – матёрый черкасский казак Давыдка – исправно служил свою службу, пыхтел трубкой и неторопливо рассказывал о своём вольном житье-бытие. Про Дон Батюшку, про станицу свою Семикаракорскую, про отца с матерью да про братов своих, что сгинули в родной станице в крымском набеге. Жениться он не успел, был ранен под Азовом, потом попал в полк. Во всём его облике чувствовалась сдерживаемая сила и удаль, которую Алёшка, служа в полку немного уже подрастерял. Он уже приобрел тот европейский и немецкий лоск, которого требовала служба в полку. Он стал бриться, носить европейское платье, стал привыкать к своему барству. А Давыдка оставался простым донским казаком, полным сурового спокойствия и достоинства, что отличало этих уроженцев Тихого Дона от горластых и диковатых запорожцев.
Так потиху-потиху доехали они до Галича. В Галиче решили пару дней передохнуть. Утром, на станции почувствовал Алёшка недоброе. В станционной гостинице кроме него, ночевало ещё трое лиц дворянского звания. Один из них – огромного телосложения капитан, подошёл к нему в кабаке и сходу объявил.
– Унтер лейтенант – давай знакомиться. Такая тоска эта дорога. Капитан Оленев Георгий. Еду по поручению… ну да ладно, в Казань еду. А ты?
– Унтер лейтенант Синельник, еду в Кострому по личному делу.
– Слушай а давай за знакомство хряпнем, по-нашему, а то тоска смертная…
– Э… мне нельзя… болею я…
– Ну так и выздоровеешь сразу…
Вспомнил Алёшка царёв наказ, мурашки по спине…
– Да не, я другой болезнью….французской.
– Фу ты прости господи. А ещё унтер-офицер.
Должен был отстать, да не отставал.
– Ну может в картишки перекинемся или постреляем по бутылкам…?
– Да нет, капитан, я чтой-то не склонен намедни.
– Ну что ты право, ты уж русский ли? Али немец какой, али ещё кто?
– Казак я, донских кровей, – Алёшка раздул ноздри в закипающей ярости.
– Ваше превосходительство! – выручил Давыдка– Ваше благородие, дозволь слово молвить, деньги наши казённые пропали!
– Как, где?
– Дозвольте убедиться сами.
Давыдка вывел Алёшку за дверь плотно закрыл её и приложил прокуренный заскорузлый палец к губам.
