– На месте его советников я предложил бы ему покончить с собой, а если не захочет – помочь. Примеров тому в истории предостаточно. Многие разделяют мое мнение, господин Судара – пока еще нет. Может быть, господин Судара действует тайно – кто его знает, что он на самом деле думает? Когда встретите его жену, госпожу Гэндзико, поговорите с ней, убедите. А она убедит его – она водит его как телка на веревочке, правда? Вы ведь подруги, она вас послушается. Убедите ее.
– По-моему, очень плохо так поступать, господин. Это предательство.
– Я приказываю вам поговорить с ней!
– Я выполню вашу просьбу.
– Да, вы выполните приказ, не так ли? – прорычал он. – Подчинитесь? Почему вы всегда такая холодная и печальная? А? – Он поднял зеркало и протянул его Марико. – Посмотрите на себя!
– Пожалуйста, извините меня, если я огорчила вас, господин, – она говорила ровным голосом, глядя мимо зеркала ему в лицо. – Я не хотела рассердить вас.
Он какое-то время угрюмо наблюдал за ней, потом положил зеркало на лаковый столик:
– Я не обвиняю вас. Если бы я думал, что… я бы не колебался.
Марико как бы со стороны услышала свои непримиримые слова:
– Не колебались бы, господин? И что бы вы сделали? Убили меня? Или оставили жить с еще бо́льшим позором?
– Я не обвиняю вас, только его! – проревел Бунтаро.
– Но я обвиняю вас! – крикнула она в ответ. – И вы обвинили меня!
– Придержите язык!
– Вы опозорили меня перед нашим господином! Вы обвинили меня и не выполнили ваш долг. Вы испугались! Вы трус! Грязный, пропахший чесноком трус!
Его меч выскользнул из ножен, и она обрадовалась, что наконец-то вывела его из себя. Но меч замер в воздухе.
– Я… Я имею ваше… Вы обещали, клялись своим Богом, в Осаке, прежде чем мы… пойдем на смерть… Вы мне обещали, и я… Я настаиваю!
В ответ раздался ее издевательский смех, пронзительный и злобный.
– О да, могущественный господин! Я стану вашей подстилкой еще раз, но вас ожидает сухой прием, горькое, подпорченное торжество!
Обеими руками Бунтаро изо всех сил рубанул мечом по угловому столбу – лезвие почти перерубило брус из выдержанного дерева толщиной в фут. Он потянул меч на себя, но тот накрепко застрял в дереве. В неистовстве Бунтаро что есть мочи тянул и расшатывал меч, пока не сломал клинок. Выругался в последний раз, метнул рукоятку в бумажную стену и, шатаясь как пьяный, зашагал к двери. Там стоял дрожащий от страха слуга, который принес саке. Бунтаро ударом кулака вышиб поднос из рук несчастного – тот мгновенно упал на колени, уперся головой в пол и замер.
