Мальчик, который плавал с пираньями | страница 29
Стену всё это ужасно нравится, ему вообще нравится заниматься всяким серьёзным делом. Трудиться. Он бегает взад-вперёд, на край пустыря и обратно, таскает воду в ведре из колонки – для бассейна. А по пути выясняется, что у него уже появились друзья: ему приветливо машут и даже окликают по имени.
Повсюду кипит работа. Все возводят шатры и киоски. Солнце светит всё жарче. Ярмарка растёт на глазах. Уже крутятся карусели для малышей – со столиками внутри чайных чашек. Уже зажужжали машинки с толстыми бамперами, закружилась цепная карусель. Вот и дом с привидениями, и поезд-призрак, и замок Дракулы. Рядом выросли тиры и тележки с кокосовым молоком и стружкой. Есть и хот-доги, и чипсы, и бургеры, и свиные окорока, и говяжья грудинка. Вон кибитка цыганки Розы – там к колышку привязан пони, а дальше – множество балаганов и прицепов с другими цыганскими именами на вывесках. Стен заполняет бассейн водой, чистит уток, пускает их плавать по воде. Выкладывает крючки рядком – для клиентов. Потом он наливает в полиэтиленовые пакеты вдоволь воды, пересаживает из садка золотых рыбок и развешивает пакеты на перекладине над прилавком. Каждой, каждой рыбке он шёпотом обещает, что она непременно попадёт в хорошие руки, к добрым людям. Тринадцатую рыбку он, конечно же, оставляет плавать в садке. И она плавает там, грациозно шевеля плавничками, изгибаясь и шепча: Прощайте, мои сотоварищи, прощайте.
И вот всё готово. Достоевски радостно хлопает в ладоши. Увидев, что Ниташа выглядывает из своего тусклого окошка, Достоевски гордо кивает на Стена: мол, во какой у меня помощник! Ниташа по-прежнему угрюма.
– Слушай, Стен, ты просто на свет родился для моего аттракциона! – восклицает Достоевски.
Раздобыв бумагу и ручку, Стен садится на траву и аккуратно выписывает «ОБЕЩАНИЕ». И дальше выводит букву за буквой, самым лучшим своим почерком:
Из прицепа вылезает Ниташа, сонная-пресонная, в грязной старой ночной рубашке.
– Что это у тебя? – Она берёт в руки один листок, читает. Пренебрежительно фыркает. – Любить! Ну, ты придумал! Любить! Да они и не почешутся! Ты веришь в обещания?
– Да, – говорит Стен. – И они должны поклясться.
Она снова фыркает.
– Поклясться? Никто никаких клятв не выполняет! Никогда!
– Да не слушай ты её, Стен, – говорит Достоевски, глядя на дочь и неодобрительно покачивая головой. – А раньше-то была отличная девчонка, не вредина.
– Раньше? – эхом вторит Ниташа. – Когда это «раньше»?
