– Говорят, Панчо Пирелли уже в пути, – произносит кто-то.
– Пирелли? Разве он не на Мадагаскаре? Не в Занзибаре? Не за тридевять земель?
– Я вообще считал, что он умер.
– Его видели на дороге, к северу отсюда.
– Панчо? Едет к нам? Не может быть! Пустые слухи.
– Он сам – слух. Не более чем слух. Тьфу!
– Вот увидишь своими глазами, тогда поверишь.
– Да тут и верить нечему. Он – шоумен, обманщик.
– Ошибаешься. Он – один из великих.
– Был, – включается новый голос. – Был великим. Был необыкновенным. Но старость не радость. Она настигает даже Панчо Пирелли… он уже не тот… был да сплыл…
Человек умолкает. Остальные вступают наперебой, через слово произносят «Панчо, Панчо» и удивлённо качают головами.
– Кто такой Панчо Пирелли? – осмелев, спрашивает Стен.
– Скоро увидишь, – отвечает Достоевски. – Если он и вправду появится. И клянусь, ты такого никогда не видывал.
Все согласно кивают, и беседа плавно перетекает на что-то другое.
Они так и сидят у костра. Уже глубокой ночью Стен шепчет:
– Мистер Достоевски! По-моему, мне нужно в туалет.
– По-твоему? – переспрашивает Достоевски. – А на самом деле?
– Ну… в смысле… Да, нужно…
– Где у нас туалет? – громко спрашивает Достоевски.
– Туалет?! – весело удивляется кто-то.
– Сортир! Уборная! Ватерклозет!
Стен чувствует, что щёки у него пылают.
– Где тут туалет? – шёпотом спрашивает он.
– Там, в чистом поле, – Достоевски кивает куда-то во тьму. – Если тебе по-большому, отойди подальше и вырой ямку. Потом засыплешь. – Он похлопывает Стена по плечу. – Не волнуйся, завтра всё оборудуем поприличнее. А пока – сходи в поле. Мы тебе аукнем, чтоб на обратном пути не потерялся.
Стен встаёт, уходит в темноту, его провожают смехом. Спотыкаясь о кочки и ямы, он пробирается как можно дальше, на край пустыря. Вокруг пахнет картошкой, пивом, пирогами, лошадиными лепёшками, костровым и табачным дымом. К нему подбегает собачонка, обнюхивает ботинки. Худенькие полуголые дети кричат ему:
– Ты кто такой? Как тебя зовут?
– Стен.
– А что ты тут делаешь?
– Работаю. На «Утиной охоте», – отвечает Стен гордо и сам удивляется своей гордости.
– Ух ты! – Дети явно впечатлены.
Наконец Стен в кромешной тьме, на дальнем краю пустыря. И вдруг раздаётся тихий женский голос:
– Я же сказала, что мы встретимся.
Стен оборачивается. Невдалеке стоит женщина в длинном платье, голова замотана платком. Лицо светится под луной.
– Цыганка Роза я, – говорит она. – Помнишь?
– Да, – отвечает Стен.
