Тэм искоса взглянул на нее.
— Кажется, я ревную вас к этому майору.
Софи рассмеялась и покраснела.
— Расскажите еще о Франции, — попросила она.
Но Тэм был не склонен к разговорам о войне.
— Сначала вы расскажите мне об Индии. Мне ведь нужно узнать о ней как можно больше, прежде чем я туда отправлюсь.
— Боюсь, я не тот человек, который сможет вам много рассказать, — вздохнула Софи. — Я почти ничего не помню. Видите ли, мои родители умерли от лихорадки, когда мне было шесть лет. Ужасная внезапная смерть. Мне известно только, что у моего отца была чайная плантация в Ассаме, а моя мать приехала в Индию из Эдинбурга и вышла за него. Я даже не знала бы, как они выглядели, если бы у тети Эми на каминной полке не стояла их фотография. Все это печально, не правда ли?
Остановившись, Тэм положил руку ей на плечо.
— Бедная вы девушка. И у вас нет ни братьев, ни сестер?
— Нет, только тетя и троюродные сестры в Ньюкасле.
Тэм сжал ее плечо.
— Ну, насколько я понял, тетушка Эми заменила вам мать. Ее забота стоит не меньше десяти мотоциклов.
Софи улыбнулась. Ей на глаза навернулись слезы.
— Да, верно. А Тилли, моя троюродная сестра, стоит еще полдюжины.
— Так у вас родственников пруд пруди, — подытожил Тэм.
Они пошли дальше. Обоим было приятно находиться в обществе друг друга, рассказывать о своей жизни в Эдинбурге. Тэм жил в западном пригороде, Роузберне. Он с любовью говорил о своей строгой матери и о старшей сестре Флоре. До войны они были суфражистками, а теперь стали горячими сторонницами «Христианской науки»[12].
— В чем ее суть? — спросила Софи.
— Главное в ней, на мой взгляд, сила молитвы и сознания, способная преодолеть телесную немочь и помочь исцелиться.
Он неуверенно взглянул на девушку, как будто считал, что подобный разговор может ее смутить.
— Продолжайте, — попросила Софи.
— Вместо того чтобы просто сидеть и слушать проповеди, объясняющие, что нужно делать, а что не нужно, — заговорил Тэм, — мы, сторонники «Христианской науки», читаем их друг другу, сосредоточиваясь на том, чтобы другие при этом становились лучше, независимо от того, где мы в это время находимся.
— Что-то вроде оптимистического отношения к жизни?
— Даже более того, — воодушевившись, продолжал он. — Этот порыв сливается с созидающим началом, не важно, как его называть — Отец, Бог.
Тэм обратил на Софи горящий взгляд.
— Порой, находясь на фронте, я уставал до такой степени, что у меня не было сил сползти с койки — полное моральное и физическое истощение. И тогда мой друг, американец, с которым свела меня судьба, предложил мне заняться «Наукой». Поначалу мне эта идея показалась совершенно безумной, но я последовал совету, чтобы не огорчать его. И вдруг ко мне вновь вернулись силы. Ребята думали, что это благодаря ирискам, которые мне присылала мать.
