- А Есентий не повелел тебе коней менять. Таков ему приказ.
- Чей приказ? - рассердилась вконец княгиня.
- Московский. Через здешнего князя.
Анастасия шумно перевела дух.
- Какого князя? Разве мы не в своём уделе?
- Мы на земле Михаила Андреевича Верейского.
- Известный потаковник власть придержащим, - пробормотала княгиня. Разумеется, это врагиня Софья изобрела ей дорожные неприятности. Уязвлённая, продолжала ворчать: - Будто нельзя до своего постоялого двора доплестись…
У Олисея был тонкий слух, он ответил на бормотанье:
- Кони запалились донельзя. Остудить бы да покормить чуток.
Анастасия, кряхтя, выбралась из кареты. Евфимия - следом. Обеих тут же окружила женская челядь, ехавшая за ними. Челядинки сняли с кареты жестяные фонари решетом, погасшие в пути, а теперь засвеченные и тускло мерцающие. Слуги подошли с факелами из пеньковых витней. Они и давали подлинный свет.
- Улька, бери боярышню под руку, да покрепче, - распоряжалась княгиня. - Марьша, веди меня… Синька, Фенька, бегите вперёд, собирайте вечерять.
На широком крыльце гостью встретил хозяин Есентий Лубка, в три погибели согнулся, едва не в землю пал.
- Извиняй, княгиня Анастасия, не ждал. Конской смены не изготовил.
- Полно врать, - отрезала Юрьевна сквозь зубы и прошла в дом.
За едой она была мрачна и неразговорчива. Спать улеглись наверху, в просторной боковуше на двоих. Не раздевались ради краткого отдыха. Устроились на медвежьих шкурах поверх постелей. Челядинки обосновались за дверью.
Уморилась за дорогу старая княгиня. Едва Ульяна, накрепко оберегавшая похищенную Всеволожу, вышла, загасив светец, Юрьевна пробормотала в полусне:
- Лгут вестоноши. Вот пришлёт сам Юрий Дмитрич с известием Даниила Чешка или Якова Жесткова, тогда поверю…
И захрапела.
Евфимия соображала, не смыкая глаз: когда вышла из кареты, путь на Москву был одесную от неё, путь на Звенигород ошуюю. Значит, выйдет из ворот, наоборот всё будет, Москва - слева.
Медленно затих весь постоялый двор. Сколько времени прошло? Должно быть, много. Первые петухи пропели, не заснуть бы до вторых… Вот вторые перекликнулись. Евфимия тихонько поднялась. Направление к двери запомнила… Ах, половица скрипнула!
- Голуба, ты куда? - сонно вопросила княгиня.
- Понадобье в задец, - отозвалась Евфимия.
- Посудина ночная в углу слева, - более явственно произнесла Юрьевна.
Боярышня объяснила:
- Не приучена к ночной посуде. Схожу в задец…
- Вели Ульяне проводить. Пусть вздует жестяной светильник.
