Видно, местные жители хорошо знали Серебренникова, потому что он едва успевал отвечать на приветствия.
За широкоэкранным кинотеатром свернули на одну из окраинных улочек. Здесь зелени стало меньше, и домишки пошли глинобитные.
Потом поселок оборвался.
Асфальт кончился. Газик затрясся на выбоинах, взметнул пыль. Запахло раскаленным песком.
Бородуля перестал дремать и уставился на крутой затылок майора.
«Ну, что, Бородуля, проснулся?»— начал Микаелян разговор за Серебренникова, и уже в который раз покосился на майора.
Наконец Серебренников повернулся к Бородуле.
Микаелян весь обратился в слух и даже сбавил скорость. Он вдруг вспомнил, что в хозяйственном взводе ничего не могли добиться от Бородули, говорили, что из него двух слов не вытянешь. А майор?
— Надо бы выехать пораньше,— отплевываясь, сказал Серебренников.
— Почему?— спросил Бородуля сонно.
— Пыль была бы свежее.
— А-а...
— На границе говорят: поешь ветерку с песочком— и сыт,— добавил Серебренников.
— А почему?— опять спросил Бородуля.
— Послужишь-на границе подольше — поймешь.
Бородуля вспомнил: что-то такое говорил про границу отец. Отец у него человек заслуженный, тракторист.
Ну, конечно: провожал он его на границу. Ехали они на бричке мимо скошенных лугов. На подводе лежал рюкзак. В рюкзаке сало и хлеб. Рядом дребезжал котелок с ложкой, но совету отца прикрученной к ободку медной проволокой.
Конь шел споро, и Бородуля-старший спешил выложить сыну свои наставления. Он хотел, чтобы Иван служил только на линейной заставе.
«Кто на заставе не служил — границу не видал,— говорил он.—А там, брат, такую школу пройдешь, что потом век не собьешься с пути».
Впрочем, это он тысячу раз говорил. Не только ему, сыну, всем и даже, кажется, в Харькове на областном слете механизаторов. Чудила, одним словом.
Бородуля усмехнулся и сказал:
— У меня отец тоже на границе служил.
— Давно? — поинтересовался Серебренников.
— Перед войной.
— А где, не знаете?
— На Дальневосточной.
Серебренников оживился:
— Я тоже в это время на Дальнем Востоке служил... Есть такая бухта — Находка.
— Командовали?— спросил Бородуля.
— Командовал.
— Всей бухтой?
Серебренников засмеялся.
— Да нет. Немножко поменьше. Отделением.
Бородуля недоверчиво покосился на него.
— А вы что думаете, я майором родился?— сказал Серебренников, подмигивая. — Нет, брат. Я тоже вначале срочную служил. Потом демобилизовался. Потом воевал и тоже рядовым до сорок четвертого года.
— Скажите!—Бородуле вдруг показалось, что они с майором старые приятели.
