– О, а я уверена, что расслышали, – ответила она просто, словно говорила о погоде. Большие голубые глаза за толстыми очками, похожие на совиные, вызывали в нем странную неловкость. – Должно быть, я умудрилась потрясти вас, но заверяю: у вас прекрасный слух.
Филиппа Марбери наступала на него по дорожке между полудюжиной высоких книжных стопок и бюстом Медузы, который он хотел отодвинуть. Подол светло-голубой юбки задел одну из змей, и шорох ткани о бронзу насторожил его.
Что-то не так.
Он не замечает ее. Не должен замечать.
В чертовой комнате слишком темно.
Кросс зажег лампу, отойдя для этого довольно далеко. К двери. А когда поднял глаза, увидел, что она изменила курс.
Подошла ближе, едва не прижав его к тяжелому столу красного дерева, почти лишив равновесия. На секунду он подумывал распахнуть дверь: посмотреть, может, она уберется, оставив его в офисе свободным от ее присутствия, от всего, что она собой представляла. Он был вполне способен плотно закрыть за ней дверь, сделать вид, будто этой встречи никогда не было, и начать день снова.
Кросс наткнулся на большие счеты, и стук костяшек черного дерева вернул его к действительности.
Он замер.
Она продолжала наступать.
Он был одним из самых могущественных людей Британии, совладельцем знаменитого лондонского игорного дома, дюймов на десять выше ее и достаточно грозным, когда хотел быть таковым.
Она не из тех женщин, которых он обычно замечал. Не из тех женщин, которые ожидали от него внимания. И уж точно не из женщин, способных поколебать его самообладание.
«Соберись с духом, человече».
– Стойте!
Она остановилась.
Резкое слово висело между ними, словно его мольба о защите.
Ему это не понравилось.
Не понравился сдавленный звук, говоривший о том, что это странное создание умудрилось так подействовать на него.
Но леди Филиппа, слава богу, этого не увидела. Вместо этого она наклонила голову, как любопытный игривый щенок, и Кросс едва удержался от искушения рассмотреть ее как следует.
«Она не создана для того, чтобы на нее смотреть».
И уж определенно не создана для его взглядов.
– Повторить еще раз? – спросила она, не дождавшись, что он скажет дальше.
Он не ответил. Повторение было ни к чему. Требование леди Филиппы Марбери впечаталось в его память.
Тем не менее она подняла руку, надвинула очки на переносицу и глубоко вздохнула:
– Я требую, чтобы вы меня погубили.
Слова были так просты и тверды, как и в первый раз, когда она их произнесла. Ни малейшей нервозности.
